Российская энергосистема и климатическая повестка: эволюция или революция

Декарбонизация энергетики, „зеленая“ повестка — это огромные финансовые средства. Напомним, что первая программа поддержки ВИЭ, когда она завершится и все деньги будут выплачены инвесторам, будет стоить 1,8 трлн рублей. Мало какая программа может похвастаться подобным привлечением средств — Быстров Максим, Председатель правления, Ассоциация «НП Совет рынка».

Энергопереход сопряжен с высокими капитальными вложениями. На мой взгляд, без банков и финансовой поддержки этой „зеленой“ трансформации он был бы маловероятен. Потому что у предпринимателей, которые работают на данном рынке, просто нет одномоментно такого количества свободных средств, которые они могли бы вложить. Мы, как банк, финансирование „зеленых“ проектов расцениваем как приоритетное направление нашего бизнеса — Харламова Ольга, Вице-президент - директор департамента ключевых клиентов, Сбербанк.

С конца сентября впервые на российском рынке электрическая энергия от ветрогенератора стоила дешевле, чем средневзвешенная цена оптового рынка, снижение цен за 10 лет составило более 85%. Поэтому, конечно же, мы расцениваем этот показатель как революцию и считаем, что здесь неизбежно стоит в том числе пересматривать долгосрочную стратегию. На нашем рынке зафиксированы те уровни цен, которые обеспечат развитие низкоуглеродной генерации — Жихарев Алексей, Директор, Ассоциация развития возобновляемой энергетики (АРВЭ).

Есть еще вопрос о том, какое влияние атомная энергетика оказывает на окружающую среду, в том числе пресловутая тема отработавшего ядерного топлива и радиоактивных отходов. Благодаря внедрению реакторов четвертого класса, благодаря достижению замкнутого топливного цикла, возможности практически безграничное количество раз повторно использовать отработавшее ядерное топливо, дожигать уран, дожигать образовавшийся плутоний, мы перейдем к так называемому радиационному эквиваленту, когда мы будем возвращать в природу примерное количество радиации, которое мы из природы взяли, когда добыли в ней природный уран. И это не какие-то отдаленные мечты, это проекты, над которыми мы сегодня конкретно работаем. Мы отработавшее ядерное топливо ни в коем случае не приравниваем к отходам, говорим, что это ценный источник будущего сырья — Комаров Кирилл, Первый заместитель генерального директора, директор блока по развитию и международному бизнесу, Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом».

Мы идем по пути подтверждения и признания низкоуглеродности ГЭС на международном уровне. Как это делать — известно, методики измерения выбросов парниковых газов с водохранилищ есть — Хардиков Михаил, Руководитель энергетического бизнеса, En+ Group; генеральный директор, АО «ЕвроСибЭнерго».

Мы единственное, чем сейчас обладаем, — это возможность предоставлять какие-то скидки, но прежде всего по уплате процентов на привлекаемые ресурсы. Эти скидки получаются за счет прибыли банка, потому что глобально мы не имеем сейчас никаких программ, которые бы были направлены на поддержку отрасли. Я имею в виду прежде всего государственные программы. Долго и продолжительно за свой счет мы это делать точно совершенно не сможем — Харламова Ольга, Вице-президент - директор департамента ключевых клиентов, Сбербанк.

Банки привыкли к гарантированному инструменту возврата инвестиций. Здесь можно смотреть шире, и возможности для этого есть, и видимо, будет движение в этом направлении. Несколько лет назад были барьеры, банки не понимали, что это за проекты и как их финансировать. И технологии сами по себе были новыми для нашего банковского сектора. Сейчас для передовых банков эти проблемы сняты — надеюсь, все уже разобрались с механизмом, как проходит компенсация вложенных инвестиций. Но ключевой проблемой остается процентная ставка — она уж точно под 6%. Если посмотреть аналогии американского рынка, там 1%, а в Европе вообще отрицательный процент по некоторым секторам — Жихарев Алексей, Директор, Ассоциация развития возобновляемой энергетики (АРВЭ).

Углеродный след сейчас начнут считать в любом продукте, который производится на территории любой страны. И наличие в России низкоуглеродного энергобаланса — это главнейшая опора для наших экспортеров, начиная от металлов и заканчивая химией, к тому, чтобы их продукты как минимум не облагались углеродным налогом, а как максимум — в принципе покупались в развитых странах. Я думаю, что тема углеродного налога на самом деле — цветочки, проба пера, любая серьезная компания в любой момент будет требовать от всей цепочки своих поставщиков предъявить углеродный след на каждом переделе. И если этот углеродный след невозможно будет предъявить, продукт не будет покупаться — Комаров Кирилл, Первый заместитель генерального директора, директор блока по развитию и международному бизнесу, Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом».

У нас есть два инструмента, которые могут подтвердить происхождение энергии: сам по себе договор купли-продажи электроэнергии и сертификаты. В том виде, в каком они сейчас есть, оба эти инструмента признаются как „зеленые“. Другое дело, что „зеленость“ раскладывается на два элемента — на „возобновляемость“ и „низкоуглеродность“. Если в отношении первого к гидроэнергие вопросов ни у кого нет, то по второму до сих пор существуют методические дискуссии, в том числе о том, как надо измерять углеродный баланс водохранилищ — Теребулин Сергей, Заместитель генерального директора по финансовому и корпоративно-правовому управлению, ПАО «РусГидро».

Компенсация инвестиций в „зеленую“ энергетику и стимулирование этого процесса в том числе со стороны Центробанка и институтов развития, компенсация процентных ставок — они важны. Поэтому та таксономия, которая появилась в сентябре, — надеемся, что за ней последуют конкретные меры по утверждению либо фонда, либо иных инструментов, которые позволят банкам предоставлять инвесторам, которые активно развивают эту отрасль, доступное финансирование. Поэтому субсидирование процентной ставки — ключевой вопрос — Жихарев Алексей, Директор, Ассоциация развития возобновляемой энергетики (АРВЭ).

Со стороны банков тоже необходимо активизироваться. На рынке совершенно очевидны новые тренды. Для инвесторов, которые рассматривают независимые проекты, банки, безусловно должны тоже предлагать определенные продукты. И для микророзничного сектора — комплексные продукты, коробочное решение — Жихарев Алексей, Директор, Ассоциация развития возобновляемой энергетики (АРВЭ).

На мой взгляд, коробочные решения должны быть не только для объектов ВИЭ, для солнца или для ветра. Они должны быть и для гидростанций, и для тепловых станций, которые модернизируются. Коробочные решения должны быть для всех типов генерации. России, мне кажется, повезло с энергобалансом. Спасибо отцам и дедам, которые таким образом диверсифицировали энергобаланс — Сниккарс Павел, Заместитель Министра энергетики Российской Федерации.

Все участники рынка, которые говорят про ESG, должны себе KPI формировать не только через деньги. Солнечную панель в каждый дом, побольше солнца — мы всецело это поддерживаем, потому что благодаря этому ГЭС будут еще более востребованы. Кто-то должен балансировать систему, когда доля ВИЭ растет. Лучше ГЭС не придумать. Поэтому ГЭС, водород, накопители либо ГАЭС, если где-то ГЭС построить нельзя — Хардиков Михаил, Руководитель энергетического бизнеса, En+ Group; генеральный директор, АО «ЕвроСибЭнерго».