Думаю, мы здесь все выступаем в унисон – всё слишком переплетено даже в понятиях: экономическая политика, социально-экономическая политика, всё это в комплексе, и нет доминирующего, всё это очень по-разному раскладывается в краткосрочном, долгосрочном периоде. Но, конечно же, экономика всё и больше влияет на происходящие политические и уж тем более социальные процессы. Другой вопрос, в чьих руках находятся эти инструменты, и я думаю, что мы уже увидели, что неумелые или не очень осторожное использование этого инструмента приводит к смене политического руководства в отдельных странах, и я думаю, это только начало — Алексей Груздев, Заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации.
Конечно, существует связь между политикой и экономикой, но она не настолько проста, как может показаться — Дмитрий Тимофеев, Директор департамента контроля за внешними ограничениями, Министерство финансов Российской Федерации.
Сегодня мир не такой однозначный; только экономическими мерами достигать своих целей достаточно сложно. Хотя это тоже зависит от того государственного устройства, которое есть в той или иной стране. [Уинстон] Черчилль проиграл выборы после своего первого срока, для этого были некоторые экономические основания, потому что население устало от войны, жили очень тяжело, и Черчилль произнес фразу: “Народ имеет право голосовать, за это мы и боролись с Гитлером”. Поэтому, конечно, экономика - важнейший элемент государственного устройства, и то, как политики управляют в том числе экономическими процессами, влияет на суверенитет государства. Но все гораздо сложнее и гармоничнее — Владимир Груздев, Председатель правления, Ассоциация юристов России.
Экономические меры могут оказывать очень существенный негативные эффект и на внутреннюю ситуацию. Но приводной ремень этих мер, приводящих к политическим изменениям, не определен. Если посмотреть на историю санкционных мер, то можно увидеть, что эффект не определен, и говорить однозначно — это спекуляция, это невозможно — Анастасия Лихачева, Декан факультета мировой экономики и мировой политики, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».
В Европейском союзе всё основано на этом принципе. Все страны работают на то, чтобы выработать единую политику. Таким образом диктуются правила экономических взаимодействий и создается зависимость, условия для социального инжиниринга. Это может иметь как позитивные, так и негативные последствия — Гленн Дизен, Профессор кафедры бизнеса, истории и социальных наук, Университет Юго-Восточной Норвегии.
В мире меняется сама философия глобализации в том виде как мы ее знали последние 30-50 лет в зависимости от того, с какой части света мы посмотрим. В связи с этим больше вопросов вызывает не то, как суверенитеты ищут способы подавлять, а как суверенитеты ищут способы чтобы их не подавляли. В эту сторону мы видим новые движения: это не только вопрос перестройки торговых потоков, меняются сами принципы глобализации. Когда мы говорим об аресте резервов, что это означает? Это означает, что резервная валюта — это уже не удобно общественное благо, а вполне внешнеполитически окрашенный актив. При этом радости свободной торговли, которые активнейшим образом продвигались, сегодня заменяются достаточно жестким принуждением третьих стран, которые никакие санкции не вводили и не хотят. <...> По сути это принципиальный отход от тех ценностей, на которых глобализация строилась. Это не означает, что глобализация отменяется, она будет трансформироваться, и этот пересмотр не будет быстрым — Анастасия Лихачева, Декан факультета мировой экономики и мировой политики, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».
Традиционно сложившиеся кооперационные связи не работают, потому что включается другой фактор - фактор биологической безопасности, фактор самосохранения. Были бы резервные каналы в свое время сформированы - чуть хуже, может быть, не совсем прямой аналог, всё было бы намного быстрее. Это приходится создавать в ручном режиме, формировать новые цепочки — Алексей Груздев, Заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации.
В последние годы [наблюдается] взрывной спрос на новые хабы, будь то идеи Египта, Марокко, оживление вокруг коридора Север-Юг. Помимо логистических маршрутов это действительно запрос очень широкой категории стран на страхование рисков своего странового взаимодействия. <...> Мне кажется, что это глубинное движение к новым функциональным подсистемам. Если это получится, то именно и будет определять способность некоторых стран свой суверенитет отстаивать. <...> В этом после сейчас у России, как у пионера этого движения не по собственной воле, есть большой потенциал — Анастасия Лихачева, Декан факультета мировой экономики и мировой политики, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».
Надо извлекать уроки из прошлого и адаптироваться к современным трендам и процессам и реально оценивать возможности и целесообразности тех или иных шагов. Здесь полное импортозамещение, в моем понимании, или попытка это сделать равнозначно приведут в некотором смысле к самоизоляции ресурсов на растопку этой печки и вряд ли будет возможность прийти к какому-то успеху, потому что вольно и невольно нужно в эту топку подбрасывать всё больше и больше дров, потому что прогресс идет вперед, и невозможно все больше распылять ресурсов на это бесконечное количество отраслей и технологических решений. Другое дело технологический суверенитет, который как раз базируется на наличии собственных разработок и решений в ключевых, критических областях — это то, к чему мы сейчас идем и однозначно придем, в том числе благодаря происходившим с 2014 года событиям. В этом смысле, мне кажется, мы не одиноки, потому что политика импортозамещения, которая проводится правительством, с одной стороны, востребована и актуальна - общий уровень импортозамещенности превышает 50%. <...> На определенных этапах развития невидимая рука рынка требует все-таки невидимую руку правительства — Алексей Груздев, Заместитель Министра промышленности и торговли Российской Федерации.
Полное импортозамещение невозможно, тем более покуда у России есть экспорт. <...> Санкции — это и есть отражение двойных стандартов, по сути тебя лишают собственности. <...> Естественным образом мы, конечно, должны отказываться от использования западной инфраструктуры … <...> У России сейчас, как у лидера, стоит такая задача - изменить мировую финансовую систему. Нам придется это делать, потому что дальше продолжать мы так не можем. Естественным образом мы переходим к национальным валютам, … рубль используется очень активно. Но нельзя всё сделать в одночасье, правительство должно оказывать стимулы — Дмитрий Тимофеев, Директор департамента контроля за внешними ограничениями, Министерство финансов Российской Федерации.
Это всегда вопрос нахождения своего места, что называется, в строю и приятно, когда люди не зашорены и меняют свои взгляды — Владимир Груздев, Председатель правления, Ассоциация юристов России.
Когда мы говорим об экономической независимости, мы говорим о либеральной теории, о том, что необходимо действовать так, чтобы не предавать интересы торговых партнеров и интегрироваться в общие процессы. Мы все взаимозависимы, и наша зависимость симметрична. Конечно, есть определенная степень суверенитета, которую мы должны сохранять, а западная модель создала огромную асимметрию, действуя в интересах своих лидеров. Эта асимметрия как раз позволяет вам [России] воспользоваться существенными политическими рычагами — Гленн Дизен, Профессор кафедры бизнеса, истории и социальных наук, Университет Юго-Восточной Норвегии.
