Экспертное заключение подготовлено по итогам сессии ПМЭФ-2022 «30 лет инновационной политики России. Создание компаний — технологических чемпионов: уроки и перспективы».
Автор: Тойвонен Николай Рудольфович, кандидат физико-математических наук, доцент, проректор по стратегическому развитию Санкт-Петербургского государственного экономического университета
Современное развитие экономики ведущих и развивающихся стран мира, описываемое, в зависимости от целеполагания, различными концепциями, в частности, Индустрия 4.0, 6-й технологический уклад, наукоемкая экономика, цифровая экономика и пр., базируется на масштабном развитии инноваций.
Системная работа по развитию инноваций в Российской Федерации насчитывает не более двух-трех десятков лет и была вызван совокупностью факторов, включая:
• улучшение экономического положения в стране в связи с ростом валютных поступлений от продажи углеводород и других природных ресурсов;
• актуальностью повышения уровня технологической переработки природных ресурсов;
• переосмысление роли науки и образования в развитии экономики;
• появлением значительно числа граждан России, желающих заняться предпринимательством, включая и высокотехнологическое;
• интересом зарубежных венчурных инвесторов в коммерциализации научных разработок российских ученых и т.д.
В отсутствии опыта развития инноваций действия российских ответственных лица были стандартны — организовали изучение опыта ведущих стран мира и внедрение в практику организационных решений.
В частности:
• в конце 1980-х начале 1990-х годов на базе российских образовательных организаций высшего образования начали появляться технопарки в качестве структурных подразделений (напр., к середине 2000-х в РФ было создано порядка 80 технопарков; Аккредитацию 2000 года сумели пройти лишь около 30 технопарков; государственная программа «Создание в Российской Федерации технопарков в сфере высоких технологий» была запущена с 2005 года);
• в это же время начали создаваться бизнес-инкубаторы (первые бизнес-инкубаторы в России возникли на базе вузов, в основном в рамках проектов, реализуемых при финансовой поддержке зарубежных источников — USAID, программы ЕС; российская государственная поддержка деятельности бизнес-инкубаторов была инициирована в середине 2000-х годов в рамках программы «Федеральная программа финансовой поддержки малого и среднего предпринимательства»; к 2012 году было создано 123 бизнес-инкубатора);
• национальный проект по разработке инновационных образовательных программ был реализован в период с 2006 по 2008 гг. (в рамках программы приняли участие 57 российских вуза; общий объём финансирования из федерального бюджета составил 40 млрд. рублей);
• в 2009 году был принят Федеральный закон (02.08.2009 г. № ФЗ-217) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам создания бюджетными научными и образовательными учреждениями хозяйственных обществ в целях практического применения (внедрения) результатов интеллектуальной деятельности», разрешающий академическим институтам и образовательным организациям высшего образования создавать малые инновационные предприятия (стартапы);
• в соответствии с постановлением Правительства РФ от 09.04.2010 N 219 (ред. от 25.05.2016) «О государственной поддержке развития инновационной инфраструктуры в федеральных образовательных учреждениях высшего профессионального образования», были выделены существенные финансовые средства на развитие субъектов вузовской инновационной экосистемы (с 2010 по 2012гг. — по 3 млрд. руб. ежегодно);
• в 2010 году принято решение о создании инновационного центра «Сколково» (в период 2013 по 2024 гг. общий объём бюджетного финансирования Сколково составит 177 млрд руб., а внебюджетного финансирования — 570 млрд руб.);
• с 2013 г. совместно Минпромторг России и Минобрнауки России проводят конкурсы по отбору пилотных проектов по созданию и развитию инжиниринговых центров на базе ведущих университетов России; к 2022 году государственную поддержку получили 80 центров, осуществляющих свою деятельность в приоритетных областях промышленности;
• помимо поддержки технопарков и бизнес-инкубаторов, государство поддерживало центры трансфера технологий, центры прототипирования, центры координации поддержки экспортно ориентированных субъектов малого и среднего предпринимательства и пр.
При планировании и проведении указанных действий, разработчики надеялись, что если создать все указанные субъекты, например по аналогии с США и странами ЕС, то они автоматически сформируют действенную экосистему и будут эффективно действовать и в России. К сожалению, следует констатировать, что резкого прогресса не случилось.
Если учесть кривую Гартнера, отписывающую цикл зрелости технологий, то состояние развития российской инновационной экосистемы можно определить как промежуточное между «дном разочарований» и «склоном просветления».
Среди основных причин почему созданные элементы инновационной инфраструктуры не сформировали эффективной действующей национальной инновационной экосистемы укажем следующие.
Во-первых, в экономике России действует госкапитализм ввиду доминирования крупных (корпорации) государственных или с государственным участием компаний. Крупные компании (корпорации) априори консервативны к инновациям в силу:
• текущего монопольного положения на рынке продукции и услуг (рост доходов гос. монопольных компаний может быть легко обеспечен за счет роста регулируемых ими тарифов на продукцию и услуги);
• инерционности компаний в силу их значительных размеров.
Как результат у крупных российских компаний нет значительного интереса и запроса на инновации.
Во-вторых, в России нет достаточного числа высококвалифицированных кадров, обладающих компетенциями (знаниями, опытом и навыками) по организации инновационной деятельности в целом и выводу инновационных разработок из научных и образовательных организаций. В частности, созданный в 2010 году инновационного центра «Сколково» долгое время позиционировался как российская кремниевая долина. Вместе с тем, ошибка российских организаторов «кремниевой долины» заключалась в неправильной оценке основного фактора эффективности американской кремниевой долины, которая вызвана не значительным объемом венчурного финансирования, или высокой плотностью субъектов инновационной экосистемы — это следствия. Основной фактор — наличие в американской кремниевой долине большого числа временно безработных высококвалифицированных специалистов, максимально мотивированных на запуск успешных стартапов.
В-третьих, в России не решена задача вывода перспективных технологий, гарантирующих при внедрении высокую добавленную стоимость, из учреждений и организаций научного и научно-образовательного профиля (так называемая проблема «узкого горлышка»). В принципе, за редким исключением (например, в США), эффективность создания и развития стартапов обеспечивается не самими университетами, а действующей вокруг инновационной экосистемой.
С другой стороны, в российской университетской и академической среде, в отличие скажем от американской, не ценится и не поощряется создание стартапов на основе объектов интеллектуальной собственности, полученных самими учеными в результате проведенных научных исследований.
К тому, следует добавить, что две предыдущие программы поддержки Минобрнауки России развития Университетов: • открытый конкурс среди университетов РФ на получение статуса «Национальный исследовательский университет» (Постановление Правительства РФ о проведении конкурса вышло 13 июля 2009 г.; в настоящее время 29 университетов из 12 субъектов Российской Федерации, расположенных в пяти федеральных округах, имеют категорию «национальный исследовательский университет»);
• программа по развитию российских университетов и повышению их конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров (Проект 5-100), реализованная в российских вузах в период 2013 — 2020 гг.;
стимулировали именно публикационную активность ведущих ученых Университетов в противовес защите объектов интеллектуальной собственности для последующего создания стартапа в виде малого инновационного предприятия.
Инициированный Правительством Российской Федерации в 2021 году конкурс по отбору российских образовательных организаций высшего образования в целях участия в программе стратегического академического лидерства «Приоритет 2030» частично исправляет данную ситуацию путем стимулирования активного участия образовательных организаций высшего образования в решении задач социально-экономического развития территорий и/или приоритетных отраслей экономики социального сектора.
В-четвертых, в России, к сожалению, субъекты инновационной экосистемы не перешли с государственного финансирования на частное — инвесторы, пока, не зарабатывают существенных средств насколько, чтобы инновационная деятельность стала коммерчески прибыльной (например, значительная часть инкубаторов не переросли в бизнес-проекты, а действуют на основе дотационной поддержки малого бизнеса). Это тем более верно в сравнении с возможностью инвесторам заработать в России при вложении средств в проекты по добыче, переработке и продаже углеводородов и других природных ресурсов.
Одновременно, в России чрезвычайно слабо развита система венчурного финансирования, включая развернутую систему бизнес-ангелов. В частности, в Великобритании есть фонды, которые:
• имею различный статус — государственные (национальные, региональные, муниципальные) и частные;
• финансируют все этапы научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ по превращению «идеи» через «результат интеллектуальной деятельности» и «прототип» в «образец»;
• носят отраслевой характер — финансируют инновационную деятельность в отдельных ключевых/перспективных отраслях экономики и областях знаний (например, цифровые технологии, биотехнологии, нанотехнологии и пр.).
Принимая во внимание невозможность быстрой смены госкапитализма на диверсифицированную экономику, в качестве предложений по исправлению текущей ситуации с развитием инновационной сферы в России на кратко- и среднесрочную перспективу могут быть рассмотрены следующие.
Во-первых, предлагается определить «технологических чемпионов» — крупные технологические компании, способные претендовать на технологическое лидерство и выступать драйверами в своих отраслях экономики. Это должны быть достаточно крупные компании с оборотом около 50–60 млрд. руб. с тем, чтобы они могли поглощать высокотехнологические стартапы (до 100 млн долларов США при одной покупке).
Данные компании будут призваны формировать запрос на инновационные разработки в виде стартапов.
Во-вторых, предлагается правительственным структурам выявить приоритетные отрасли экономики, критичные для внедрения новых технологических решений, и одновременно сформулировать задачи для научно-технологических кругов по разработке данных решений и, например, государственным органам власти, по закупке готовой продукции, созданной на основе данных решений./p>
В этом случае государственные органы власти выступают одновременно и как институты финансовой поддержки и как заказчики готовой продукции. Это позволит гарантировать инноваторам и инвесторам спрос на продукцию.
Примером является развитие электрического транспорта в Германии. Федеративные власти Германии финансово простимулировали работу научных и инновационных компаний по разработке электрических генераторов для городского транспорт, а потом обязали власти городов Германии закупить данный транспорт.
Это позволило обеспечить интенсивный перевод транспорта в Германии на электрические двигатели. В частности, в 2021 году электрокары впервые опередили дизельные авто по продажам в Германии, а общее число транспортных средств, находящихся в эксплуатации, в стране достигло 1 млн.
Экспертные аналитические заключения по итогам сессий деловой программы Форума и любые рекомендации, предоставленные экспертами и опубликованные на сайте Фонда Росконгресс являются выражением мнения данных специалистов, основанном, среди прочего, на толковании ими действующего законодательства, по поводу которого дается заключение. Указанная точка зрения может не совпадать с точкой зрения руководства и/или специалистов Фонда Росконгресс, представителей налоговых, судебных, иных контролирующих органов, а равно и с мнением третьих лиц, включая иных специалистов. Фонд Росконгресс не несет ответственности за недостоверность публикуемых данных и любые возможные убытки, понесенные лицами в результате применения публикуемых заключений и следования таким рекомендациям.
