Экспертное заключение подготовлено по итогам сессии ПМЭФ-2021 «Будущее энергетики. Энергопереход».
Автор: Степанов Илья Александрович, заместитель руководителя Лаборатории экономики изменения климата Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Спрос на энергоресурсы растет медленнее
В последнее десятилетие происходит замедление роста глобального спроса на энергию ископаемого топлива. Если в 2000-е гг. спрос на уголь, нефть и природный газ в мире ежегодно рос со средним темпом 2,4%, то в последнее десятилетие — лишь 1,3% в год [1].
С одной стороны, это вызвано общим повышением эффективности процессов использования энергии в производстве и в транспорте: в целом спрос на энергоресурсы в глобальном масштабе в 2010-е гг. растет гораздо медленнее, чем в начале века. С другой, — причина кроется в явном ускорении декарбонизации мировой энергетики, вызванной активизацией климатической политики в растущем числе стран и вытеснением ископаемого топлива возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ) в мировом энергобалансе. В 2019 г. доля ВИЭ в мировом энергопотреблении достигла 11,4%.
Политика регулирования выбросов парниковых газов, поддержки развития низкоуглеродных технологий, развития мощностей ВИЭ — важная составляющая стратегий развития уже не только в развитом постиндустриальном мире, но и ряде развивающихся экономик Азии и Латинской Америки. В сентябре 2020 г. о целях по прохождению пика выбросов к 2030 г. и достижению углеродной нейтральности к 2060 г. заявил Китай.
Разный взгляд на декарбонизацию
Меры по декарбонизации и стимулированию энергоперехода — важнейший элемент государственной политики, особенно в энергодефицитных странах и регионах мира, в частности, в Европейском союзе. Помимо заботы о глобальном климате, политика декарбонизации ЕС направлена на решение важнейших задач обеспечения национальной энергетической безопасности, диверсификации источников энергии и технологического перевооружения.
Куда менее однозначно ситуация обстоит в странах, богатых углеводородами и специализирующихся на их экспорте, к числу которых относится и Россия.
В отличие от стран-импортеров энергоресурсов, где задачи и меры по сокращению выбросов хорошо сочетаются и реализуются параллельно с комплексом иных мер энергетической политики, странам-экспортерам энергоресурсов как правило гораздо сложнее проводить активную политику ограничения роста выбросов парниковых газов. Исследования демонстрируют, что именно энергообеспеченные страны проводят менее активную климатическую политику и ставят менее амбициозные цели по сокращению выбросов [2] [3] .
Для них отказ от ископаемых источников энергии, как правило, сопряжен с утратой части корпоративных доходов и налоговых поступлений и фактически тождественен потере части национального благосостояния. На протяжении последних десятилетий запасы ископаемого топлива воспринимались как ключевой драйвер преодоления бедности и решения проблем социально-экономического развития, многие из которых так и не удается разрешить.
Поле неопределенности
«Зеленая» трансформация мировой энергетики действительно приобрела огромную инерцию — ее уже остановить. В таких условиях Россия и другие страны-экспортеры энергоресурсов и энергоемкой продукции сталкиваются с рисками падения спроса на продукцию на экспортных рынках, введения углеродных барьеров в торговле (которые уже с 2023 г. появятся в ЕС), финансовыми и технологическими рисками. Но при очевидности общего тренда на декарбонизацию, вопрос о скорости энергоперехода и то, каким конкретно способом и на каких технологиях он будет происходить, пока остается открытым.
Нерешенным остается ряд проблем масштабирования и коммерциализации технологий ветряной и солнечной электрогенерации, крайне чувствительных к погодным условиям и требующих наличия значительных мощностей накопления и хранения энергии. Остаются объективные барьеры полной электрификации транспорта и промышленности. Расширение мощностей ВИЭ неизбежно требует преодоления ограничений запасов редкоземельных металлов, а также решения проблем утилизации списанного оборудования (лопастей ветрогенераторов, фотогальванических панелей).
В условиях этих и многих других барьеров энергоперехода заявления Международного энергетического агентства о необходимости остановки финансирования новых проектов в угольной и нефтегазовой отраслях для достижения углеродной нейтральности к середине века звучат как минимум нереалистично. Как справедливо отметил зампред Правительства РФ Новак А.В. в рамках сессии «Будущее энергетики. Энергопереход» на недавно прошедшем Петербургском экономическом форуме: «Традиционные источники энергии будут еще долгое время составлять основу [мирового энергетического] баланса».
Найти свое место в энергопереходе
Для понимания своего места и роли в меняющемся ландшафте мировой энергетики России необходимо выработать взвешенную и непротиворечивую позицию в отношении энергоперехода. Это необходимо как для адекватного учета внешних рисков и проведения внутренней политики в стране, так и для выстраивания последовательного диалога с иностранными партнерами. Эта позиция может заключаться в следующем:
• Задачи борьбы с глобальным изменением климата требуют сокращения выбросов парниковых газов от сжигания ископаемого топлива; движение в сторону декарбонизации и развития ВИЭ крайне востребовано. Но оно не тождественно полному отказу от ископаемого топлива, которое в ближайшие десятилетия будет играть ключевую роль в удовлетворении спроса на энергоресурсы, особенно с учетом растущего потребления в странах Азии и Африки.
• Повышение эффективности и очищение процессов использования ископаемого топлива — один из наиболее доступных способов декарбонизации и смягчения проблемы глобального изменения климата. В мировом масштабе наиболее дешевый способ сокращения выбросов состоит в повышении энергоэффективности промышленности и транспортной отрасли, а также в использовании менее углеродоемких традиционных источников энергии (в частности, природного газа).
• Развитие ВИЭ вполне может происходить параллельно с развитием технологий улавливания и захоронения углерода (Carbon Capture & Storage, CCS), выделяемого при сжигании ископаемого топлива. В теории, углеродной нейтральности можно достичь, даже если мировой спрос на энергию будет на 100% удовлетворяться за счет ископаемых источников энергии при повсеместном использовании технологии ССS.
• Процессы и политика декарбонизации должны быть технологически нейтральными. Это значит, что с точки зрения общепринятых мировых практик сотрудничества не должно быть дискриминации безуглеродной атомной энергетики. В том числе, если вырабатываемое электричество используется для производства водородного топлива (путем электролиза).
• Наконец, технически изменение климата — это результат роста концентрации парниковых газов в атмосфере или накопленного, а не потокового объема выбросов в атмосферу. Задачи снижения этой концентрации должны учитывать возможности естественных экосистем по депонированию углерода, уход и восстановление которых может компенсировать негативные последствия антропогенных выбросов от сжигания ископаемого топлива.
Инкорпорирование данных принципов в долгосрочное видение будущего российской энергетики необходимо для развития конкурентоспособности национальной экономики в условиях происходящих изменений на мировых рынках. В том числе — за счет развития новых инновационных отраслей промышленности, включая отрасль производства и транспортировки сжиженного природного газа, водородной энергетики, технологий CCS, развития новых технологий в атомной энергетике (в т.ч. развития малых АЭС), а также реализации общей политики повышения энергоэффективности в стране.
[1] IEA. World Energy Statistics and Balances [2] Tørstad, V., Sælen, H., & Bøyum, L. S. (2020). The domestic politics of international climate commitments: which factors explain cross-country variation in NDC ambition? Environmental Research Letters, 15(2), 024021. [3] Ide, T. (2020). Recession and fossil fuel dependence undermine climate policy commitments. Environmental Research Communications, 2(10), 101002.
Экспертные аналитические заключения по итогам сессий деловой программы Форума и любые рекомендации, предоставленные экспертами и опубликованные на сайте Фонда Росконгресс являются выражением мнения данных специалистов, основанном, среди прочего, на толковании ими действующего законодательства, по поводу которого дается заключение. Указанная точка зрения может не совпадать с точкой зрения руководства и/или специалистов Фонда Росконгресс, представителей налоговых, судебных, иных контролирующих органов, а равно и с мнением третьих лиц, включая иных специалистов. Фонд Росконгресс не несет ответственности за недостоверность публикуемых данных и любые возможные убытки, понесенные лицами в результате применения публикуемых заключений и следования таким рекомендациям.
