Экспертное заключение подготовлено по итогам сессии ВЭФ-2021 «Пространство без границ: Большое Евразийское партнерство и АТЭС»
Автор: Королёв Александр Сергеевич, кандидат политических наук, доцент, научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
Сессия «Пространство без границ: Большое Евразийское партнерство и АТЭС» в рамках форума ВЭФ одним своим названием затрагивает масштабный и дискуссионный вопрос — возможно ли в принципе превращение Большой Евразии в пространство без границ. Безусловно, речь идет не о территориальных границах, а о системной работе по устранению различных барьеров и преград, включая тарифные и нетарифные барьеры, продвижению свободной торговли в виде соглашений о ЗСТ, повышению значимости институтов сотрудничества в Большой Евразии, налаживанию диалога по широкому спектру вопросов между основными участниками БЕП.
Стоит признать, что в последние годы усилиями наднациональным органов, институтов развития и отдельных стран было сделано немало для «сшивания» евразийского пространства. Китай и партнеры по АСЕАН реализуют инфраструктурные инициативы, ЕАЭС все активнее уходит в «цифру» и создает цифровые транспортные коридоры, а также заключает торгово-экономические соглашения с ведущими партнерами по БЕП — Китаем, Ираном, некоторыми странами-членами АСЕАН. Тем не менее формирование Большого Евразийского партнерства как сеть институтов и проектов за последнее время сталкивается с большим числом вызовов. Главные из них — рост разногласий между основными участниками партнерства на фоне пандемии и усиление санкционного и торгового давления, которое лишь наслоилось на коронакризис. Все это поднимает вопрос о жизнеспособности самой концепции и готовности сторон углублять диалог по наиболее чувствительным вопросам.
Автор этой работы ограничивает свои исследовательские рамки анализом шести акторов БЕП — КНР, ЕАЭС, ЕС, АСЕАН, Индией, Ираном. На евразийском пространстве именно указанные стороны в настоящий момент определяют характер и динамику международных политико-экономических процессов. Для понимания глубины и основных ограничений взаимодействия евразийских акторов имеет смысл протестировать 2 основных кейса: сотрудничество сторон в условиях коронакризиса и «наступательного протекционизма», под которым понимаются санкции и торговые войны.
БЕП и коронакризис
На практическом уровне наблюдается разный уровень солидарности и консолидации между сторонами. Наиболее тесно «ковидная дипломатии» проявляется в отношениях между КНР и АСЕАН. Ключевым решением в рамках сотрудничества в формате АСЕАН+3 стало создание в июле 2020 г. Фонда АСЕАН по противодействию COVID-19 и региональный резерв лекарственных препаратов и медицинских средств АСЕАН при активной институциональной и финансовой поддержке Китая.
На фоне коронакризиса активно расширяется сотрудничество между ЕС и АСЕАН, примером чего стало выделение из средств Европейского союза 800 млн. евро на проведение клинических исследований и экономическое восстановление стран-членов Ассоциации. Точечное взаимодействие осуществляют ЕС и Китай, а также ЕС и Иран. Однако подобный диалог по-прежнему перегружен имеющимися между сторонами политическими разногласиями, которые выходят далеко за пределы COVID-19, от чего снижается его эффективность.
Попытки синхронизации своих политик есть и по линии ЕАЭС-КНР, ЕАЭС-АСЕАН. Однако по этим направлениям в основном происходит обсуждение двусторонних повесток и обмен опытом по противодействию пандемии. В частности, данные вопросы поднимались 28 октября 2020 г. в ходе первого заседания Совместной комиссии по реализации «Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между КНР и ЕАЭС» с участием члена Коллегии (министра) по торговле ЕЭК А. Слепнева и ряда других двусторонних встреч.
Вопросы развития экономического взаимодействия и торговой либерализации поднимались и в ходе встреч по линии ЕАЭС-Иран и ЕАЭС-Индия в 2020-2021 годах. Однако было бы некорректным увязать подобные дискуссии с коронакризисом и позиционированием сторонами торговли как инструмента восстановления национальных экономик. Скорее, речь идет о плановых переговорах по преференциальным соглашениям — возможности заключения полноценной ЗСТ на смену Временной сделки с Ираном и начале переговоров по ЗСТ с Индией. Похожая картина наблюдается и в диалоге между ЕАЭС и ЕС, который напрямую не затрагивает вопросы взаимной помощи в целях оздоровления социально-экономического положения в странах-членах. Вместо этого он сводится лишь к обсуждению эпидемиологической ситуации как таковой и документов, определяющих правила проведения технических и клинических испытаний.
Более сложная ситуация возникла между Китаем и Индией, где на первый план выходит проблема низкого доверия между сторонами в связи с территориальным конфликтом и общей политической напряженностью. Характерно, что КНР предлагала помощь Индии в борьбе с COVID-19 и восстановлении экономики, однако, Дели отвечал отказом, делая ставку на Вашингтон. Дополнительным фактором напряженности выступают заявления с китайской стороны о появлении вируса в Индии, что также препятствует выстраиванию конструктивной повестки между сторонами в вопросах обеспечения социально-экономической безопасности в Евразии.
«Наступательный протекционизм»
Как и в случае с борьбой с коронакризисом, плотность двусторонних экономических связей и взаимных усилий по противодействию «наступательному протекционизму» существенно отличается. Так, вовлеченность в торговую войну между США и КНР способствовала еще большему укреплению торгово-экономических связей Поднебесной с Европейским союзом во многом из-за перераспределения товарных потоков. По итогам 2020 г. объем двусторонней торговли превысил 680 млрд. долл. (586 млрд. евро), что делает КНР крупнейшим партнером ЕС. Однако наличие политических разногласий сдерживает экономическое сотрудничество, примером чему служит заморозка Европейским парламентом в мае 2021 г. ратификации Всеобъемлющего инвестиционного соглашения с КНР.
Важным активом для Европейского союза выступает АСЕАН, которая является полноценным диалоговым и стратегическим партнером ЕС и крупным импортером европейских товаров. Обострение «новых» политико-экономических вызовов, включая санкции и торговые войны, активизировали усилия сторон по торговой либерализации в качестве инструмента компенсации существующих и потенциальных потерь. В практической плоскости это выражается в обсуждении сторонами возможности заключения двусторонней ЗСТ, разговоры о которой участились в последние два года.
Коллективным ответом АСЕАН и КНР на санкции и торговые войны является полная приверженность соглашению по ВРЭП. Страны-члены Ассоциации позиционируют соглашение в качестве важнейшего инструмента отстаивания идеи свободной и справедливой торговли и противодействия росту протекционистских настроений в мире.
В случае с ЕАЭС и рядом зарубежных партнеров — АСЕАН, Индией, Ираном неразвитость торгово-экономических и инвестиционных связей отчасти можно списать на «молодость» объединения и отсутствие богатого опыта в обеспечении экономической безопасности на евразийском пространстве, а также отсутствие ЗСТ или незавершенность процесса заключения преференциального соглашения.
Иначе обстоят дела на двустороннем треке ЕАЭС-КНР. В силу того, что КНР и Россия, будучи крупнейшей экономикой Союза, подвержены санкционному давлению со стороны США, Китай и ЕАЭС активно обсуждают меры по снижению финансовой зависимости от доллара и западных платежных систем. Среди перспективных решений отмечаются увеличение доли торговли в национальных валютах, проведение расчетов с использованием альтернативных платежных систем, в частности, китайской China International Payments System (CIPS), аналога SWIFT. Кроме того, с 2019 г. у сторон действует непреференциальное торгово-экономическое соглашение.
В отдельных парах совместное наращивание экономического взаимодействия и противодействие «наступательному протекционизму» трудно реализуемо в виду того, что сами участники вводят ограничительные меры в отношении друг друга. Подобная ситуация применима к ЕС и ЕАЭС, ЕС и Ирану, Индии и Китаю. Последний пример особенно характерен. Помимо вовлеченности в торговую войну друг с другом и периодического саботирования Нью-Дели китайской инициативы «Пояса и пути», опасения Индии по поводу открытия рынков для китайской продукции привели к выходу страны из сделки по ВРЭП, что затронуло интересы не только КНР, но и стран АСЕАН.
Рекомендации
Для России на уровне органов государственной и муниципальной власти важно использовать потенциал региональных институтов, прежде всего, ЕАЭС для транслирования повестки борьбы с протекционизмом, национальным эгоизмом и синхронизации усилий для противодействия коронакризису. Для этого целесообразно предложить следующий комплекс мер и стратегических направлений.
Во-первых, для минимизации негативных последствий финансовых санкций и торговых войн, а также использования открывающихся возможностей России с партнерами по ЕАЭС имеет смысл активизировать работу по «сопряжению» деятельности ЕАЭС-центричных механизмов (ЕЭК, ЕАБР, ЕФСР) и других региональных финансовых центров и институтов развития — Международного финансового центра «Астана» (МФЦА), Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, Нового банка развития БРИКС. Например, стороны также могут принять участие в создании или подключении к альтернативным платежным системам для хеджирования финансовых рисков, а также разработке механизма страхования экспортных кредитов и соблюдения процедуры санкционного комплаенса.
Во-вторых, России целесообразно инициировать диалог высокого уровня о содействии торговле и поиске оптимальных форматов многостороннего взаимодействия в условиях экономических кризисов. Конкретным институциональным проводником подобных идей может стать Евразийская экономическая комиссия как ключевой наднациональный орган ЕАЭС. Данная повестка может быть востребована как среди третьих стран, так и региональных интеграционных объединений. Механизмом функционирования данной площадки могут стать ежегодные встречи на платформе Комиссии с участием Председателей Коллегии ЕЭК, Совета ЕЭК, профильных департаментов Комиссии и министров экономического развития, а также профильных ведомств третьих стран, не входящих в ЕАЭС — Китая, Индии, Ирана, Узбекистана, стран-членов АСЕАН, стран БРИКС.
В-третьих, в более отдаленной перспективе РФ имеет смысл предложить своим партнерам по ЕАЭС и КНР рассмотреть возможность подписания Временного соглашения, ведущего к образованию ЗСТ с Китаем. За основу Временного соглашения между ЕАЭС и КНР на начальном этапе можно взять аналогичное соглашение с Ираном, так как Россия и другие страны Союза во многом заинтересованы в наращивании экспорта сельскохозяйственной продукции (в первую очередь сои, пшеницы, мяса и мясных субпродуктов). Также к приоритетным направлениям либерализации китайского рынка можно отнести продукцию химической промышленности. Наряду с этим, более эффективной либерализации китайского рынка будет способствовать выработка механизма устранения нетарифных барьеров со стороны Китая на сельскохозяйственную продукцию, так как до сих пор сохраняется без наличия обоснованных причин ряд ограничений по данной товарной номенклатуре.
Экспертные аналитические заключения по итогам сессий деловой программы Форума и любые рекомендации, предоставленные экспертами и опубликованные на сайте Фонда Росконгресс являются выражением мнения данных специалистов, основанном, среди прочего, на толковании ими действующего законодательства, по поводу которого дается заключение. Указанная точка зрения может не совпадать с точкой зрения руководства и/или специалистов Фонда Росконгресс, представителей налоговых, судебных, иных контролирующих органов, а равно и с мнением третьих лиц, включая иных специалистов. Фонд Росконгресс не несет ответственности за недостоверность публикуемых данных и любые возможные убытки, понесенные лицами в результате применения публикуемых заключений и следования таким рекомендациям.
