Санкт-Петербургу, как относительно молодому городу, повезло. Его расцвет пришелся на господство изумительных стилей от барокко до модерна. И так получилось, что элементы внешнего декора зданий стали не меньшим украшением города, чем архитектурные ансамбли. Простая прогулка по Санкт-Петербургу может доставить удовольствие от мастерских работ, украшающих стены зданий исторического центра.
Во времена Петра I из Западной Европы в Россию пришла мода на барельефы, маскароны, эгиды и другую декоративную скульптуру. В те годы на болотистых берегах Невы творил первый и гениальный строитель Северной столицы Доменико Андреа Трезини, один из основоположников целого стиля в русской архитектуре — петровского барокко.
Первое творение Трезини — Петропавловская крепость, несмотря на военное назначение, уже в полной мере использует элементы внешнего декора. Первоначально барельефы были деревянными, затем их заменили на каменные и гипсовые.
Один из символов города — атланты Эрмитажа — в 2019 году отмечают 170-летие
Начатое Трезини дело продолжили и развили отец и сын Растрелли. Старший родился во Флоренции, в состоятельной дворянской семье. В 1716 году вместе с сыном (будущим архитектором) приехал в Петербург по приглашению советника Петра Франца Лефорта с поручением руководить архитектурными и скульптурными работами по украшению новой столицы, выполнять портреты «подобно живым людям», устраивать сады и фонтаны, сооружать театральные машины и декорации, делать медали и обучать всему этому русских мастеров. На практике его деятельность ограничилась скульптурой.
Эффекты театральной репрезентации, барочная пышность, тонкая отделка деталей порой сочетаются в его работах с жестким натурализмом в передаче лица. В 1721–1723 годах мастер участвовал в оформлении Большого каскада в Петергофе (маскароны, военно-аллегорические рельефы, группа «Нептунова телега»), а в 1721–1724 годах работал над моделью так и не воздвигнутого триумфального столпа в память побед в Северной войне 1700–1721 годов.
С 1730 года придворным архитектором становится сын Бартоломео — Франческо, переименованный в России в Варфоломея Варфоломеевича. Среди его известнейших творений несколько великолепных дворцов — Воронцовский (1749–1757 гг.), Строгановский (1752–1754 гг.), Екатерининский в Царском Селе (1752–1757 гг.) и Зимний (1754–1762 гг.), Смольный собор (1748–1754 гг.). Будучи превосходным мастером лепки, не хуже отца, Растрелли уделял огромное внимание скульптурному декору своих построек. Сам готовил детальные рисунки для лепщиков и резчиков, претворявших в реальность его замыслы. По рисункам зодчего созданы фигуры атлантов и кариатид, украшающих большинство его сооружений.
Маскаронов из рук великого мастера на стены его зданий перепорхнуло множество. Одних аморетти — амуров и купидонов — десятки, но они еще не наполнились многозначностью тайны, их еще нельзя рассматривать отдельно и подробно, выделив из общего согласного ансамбля растреллиевских творений. Пышный, нарядный стиль барокко продержался почти до конца XVIII века. Последовавшее увлечение классическими древнегреческими формами под влиянием идей эпохи Высокого Возрождения в 1770-х годах не уничтожили чудесные лики. Декоративные элементы и, в частности, львиные и человеческие маскароны на фасадах зданий классического стиля петербуржцы впервые увидели в конце 60-х годов XVIII века. Это были обывательские дома, возведенные по проекту современника создателя Таврического дворца И.Е.Старова архитектора А.В. Квасова, участвовавшего в разработке генерального плана реконструкции Петербурга.
Один из них — дом № 8 по Невскому проспекту, известный как дом Сафонова, сохранился до наших дней. Замковые камни окон его первого этажа украшены женскими масками. А вот в конце XVIII — начале XIX века женские маски на фасадах жилых домов стали появляться повсеместно: дом Брюллова (В. О., Съездовская линия, 21); дом Петровых (наб. р. Фонтанки, 92); дом Дехтерева (Спасский пер., 11). Как элемент декора они сохранились до окончательной победы модерна. И только революция сделала детали и украшения «архитектурными излишествами». Они стали жертвами плохого ухода, блокады и неграмотной реставрации. Сталинский классицизм принес новые сюжеты в украшение петербургских зданий. Античных богов сменили мускулистые шахтеры и полногрудые колхозницы, государственные символы вроде серпа с молотом и пятиконечной звезды.
Страдания ангела на Исаакиевском соборе можно увидеть только с дрона
В наше время барельефами пренебрегают. Да и некуда их прилепить на охтинские бизнес-центры или высотки Купчино. Вернется ли мода на фасадные украшения, будут ли их использовать современные и будущие архитекторы, можно только гадать. Но маскароны и эгиды прошлого по-прежнему готовы показывать свой Петербург — загадочный и таинственный, как улыбки на их каменных лицах.
