«Обвинения, выдвинутые Украиной против России в Международном суде ООН, являются историческим прецедентом [речь идет о деле "Украина против России: толкование и применение Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него". — Ред.]. Это совершенно исторический пример такого рассмотрения дела, когда мы видим массовое вмешательство и присоединение третьих сторон к разбирательству: 33 государства попытались выступить в качестве третьих сторон по данному делу. В итоге 32 страны это сделали для того, чтобы поддержать позицию Украины. <...> Вы знаете, что судебное рассмотрение международных споров всегда было двусторонним вопросом, но массовое вмешательство третьих стран делает его многосторонним [процессом. — Ред.]. По-моему, суд не был к этому готов. <...> Был нарушен принцип равноправия сторон и при осуществлении правосудия. Это был не просто спор между Россией и Украиной, но [спор. — Ред.] между Россией и всем западным миром», — Синьхо И, Профессор международного права, директор китайского института международного права, Китайский университет иностранных дел; главный редактор, Китайский журнал международного права.
«Нас много лет пугали [Международным судом ООН. — Ред.] в Гааге. [Говорили, что. — Ред.] как только Россия окажется на скамье подсудимых... то нас сметут, но ничего подобного не произошло. Мы не испугались международного правосудия. Наш принцип — международное право должно работать там, где оно еще существует. <...> Мы готовы защищать нашу позицию, наши интересы и доказывать наши действия как соответствующие международному праву любых инстанций. Если такие инстанции сохраняют свою непредвзятость, они готовы реально работать на базе международного права, они могут проявлять устойчивость перед давлением третьих сторон, они обязаны это делать. В конце концов это в интересах всех государств», — Геннадий Кузьмин, Посол по особым поручениям; представитель Российской Федерации по делам в Международном Суде ООН.
«Национальное правосудие... встроено в определенную систему и само является системой. Международное правосудие, как мне представляется, сегодня фрагментарно. И вот эта раздробленность, фрагментарность позволяет манипулировать судами и добиваться таких решений, которые нужны той или иной группе государств. Сегодня говорилось, что Запад и Соединенные Штаты активно используют эти несостыковки. У государств есть конституции, которые устанавливают принципы правосудия. В международном праве это Устав ООН, если мы берем его как основной международный правовой документ. В нем есть Статут Международного суда [ООН. — Ред.], но каких-то четких принципов действия международного правосудия мы все-таки в нем не можем обнаружить. Это позволяет государствам путем политического давления, путем всевозможных закулисных махинаций добиваться выгодных им решений», — Анатолий Капустин, Заведующий кафедрой международного права, Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации; президент, Российская ассоциация международного права.
«Мы зачастую видим, что государства пытаются использовать юрисдикцию международного суда для того, чтобы таким образом поставить своих оппонентов в невыгодное положение, и надеются, что Международный суд [ООН. — Ред.] примет данные аргументы. Также мы видим Договор ООН о правах человека [имеется в виду Всеобщая декларация прав человека. — Ред.], который зачастую тоже используется для того, чтобы подавать иски, которые якобы связаны с нарушением прав человека и таким образом подпадают под юрисдикцию Международного уголовного суда [ICC — Ред.]. Мы видим, что необходимо привлечь внимание общественности к подобного рода инцидентам и злоупотреблению ситуацией в этой связи. Мы видим многочисленные кейсы, которые были представлены судам, в то время как реальная природа спора между сторонами совершенно не связана с нарушением данной конвенции», — Хади Азари, Доцент кафедры международного права факультета права и политических наук, Университет имени Хорезми.
«Недавно Международный уголовный суд (МУС) привлек большое внимание, выдав ордера [на арест. — Ред.] премьер-министра [Израиля Биньямина Нетаньяху. — Ред.] и министра обороны Израиля [Йоава Галанта. — Ред.] в связи с событиями с ХАМАС. Недавно был другой прецедент с Российской Федерацией и комиссией по правам человека Российской Федерации [речь идет о двух решениях МУС против России, по делам, инициированным Украиной, относительно финансирования терроризма и расовой дискриминации, а также относительно обвинений в геноциде. — Ред.]. <...> Эти действия Международного уголовного суда, эта тенденция к расширению власти суда [является. — Ред.] нарушением принципов международного права, создает серьезные дипломатические противоречия. Эти политические события требуют внимательного рассмотрения», — Альфредо Кросато Нейманн, Доцент, Университет Кадир Хас.
«Международный уголовный суд не имеет права называться свободным и справедливым источником правосудия, потому что коррупция и предвзятость, отсутствие какой-либо заинтересованности в реформировании и выполнении своих основных обязательств, прямых обязанностей — это веская причина для того, чтобы распустить эту организацию. Страны мира, подписав Римский статут [Международного уголовного суда. — Ред.], получили совершенно не тот институт, на который они рассчитывали. Поэтому важно создать не политизированный международный институт наднационального контроля системы правосудия из заинтересованных стран, из числа государств БРИКС, ШОС и ОДКБ», — Мира Тэрада, Президент, Единый координационный центр поддержки соотечественников за рубежом.
«Мы очень приветствовали решение России выйти из Европейского суда по правам человека, потому что, к сожалению, большинство систем международных судов на сегодняшний день не выполняют те функции, ради которых они создавались, не несут эти смыслы», — Елена Шишкина, Председатель комитета по конституционному законодательству, государственному строительству и местному самоуправлению, Народный Совет Донецкой Народной Республики.
