Очень часто международно-правовые инструменты включают или вводят <…> оговорки гуманитарного порядка, <…> несмотря на введенный санкционный режим в отношении гуманитарной деятельности. <…> Мы видим довольно позитивный тренд. Мы видим в последних ограничительных режимах, вводимых на уровне Европейского союза, Соединенных Штатов соответствующие оговорки или специальные правовые режимы в отношении гуманитарных организаций, в частности Международного комитета Красного Креста — Козик Андрей, Региональный координатор по правовым вопросам, Международный Комитет Красного Креста.
Мы столкнулись фактически с торговым эмбарго, которое введено против нас. Самое настоящее эмбарго. Любые договоры, любые производственные отношения со стороны иностранных контрагентов в отношении нас просто пресекаются. Мы натыкаемся на глухую стену. Причем в плане финансовых потерь теряют больше иностранные партнеры, а не мы. Вот для нас это парадокс — Васильев Алексей, Заместитель начальника правового департамента, ОАО «Российские железные дороги».
На текущий момент более тысячи иностранных компаний заявили так или иначе об ограничениях. Кто-то — о фактическом прекращении, кто-то — о приостановлении бизнеса, кто-то — об ограничении его и так далее. Что показала нам статистика? Статистика нам показала, что на текущий момент реальных сделок мы видим не более 5%, ну, может, пять с небольшим. Сделок с менеджментом этих иностранных компаний, которые находятся в России — порядка 2%. Больше 46% компаний просто приостановили деятельность — Гулин Иван, Партнер, Юридическая компания «РКТ».
Российским компаниям за границей сейчас практически невозможно судиться. Я даже говорю не только о компаниях, которые попали в санкции, компании, которые не попали в санкции, тоже испытывают огромные сложности с доступом к правосудию — Еременко Валерий, Партнер, соруководитель судебно-арбитражной практики, Адвокатское бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры».
Эти две компании иностранных — это немецкая компания Siemens и испанская компания Talgo — в настоящее время расторгли с нами все договоры, какие только были с ними заключены. Расторгнуты договоры поставок, расторгнуты договоры технического обслуживания. От каждой компании мы получили порядка 3-4 довольно-таки больших писем. Все они написаны об одном и том же. Идет ссылка на санкции, которые были первоначально введены в феврале текущего года. Утверждается, что договоры в связи с введением санкций расторгаются, содержатся требования вернуть им все запасные части и не дотрагиваться до оборудования, которое используется для функционирования поездов. Утверждается, что все это является форс-мажором, ни за что иностранные контрагенты ответственности нести не хотят — Васильев Алексей, Заместитель начальника правового департамента, ОАО «Российские железные дороги».
Не стоит забывать об общей ИТ-системе. То есть, если она «хостится» где-то за рубежом, это тоже образует привязку к той или иной юрисдикции. Как разорвать общую ИТ-систему, каким образом ее реструктурировать, и, главное, как это сделать быстро и безболезненно для бизнеса — тоже большой вопрос — Ефремов Владимир, Партнер, Московский офис «Бейкер Макензи».
Мы видим риски полного паралича хозяйственной деятельности, такой жесткий разрыв договоров, которые были заключены — Старженецкий Владислав, Доцент факультета права, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».
По ситуации "паралича" совета директоров — совет директоров не может полноценно, в обычном режиме осуществлять свои полномочия, а ему все-таки в повестку дня включаются вопросы по одобрению сделок в рамках энергетических компаний. <…> И вот в рассматриваемой ситуации частный и публичный интерес совпадают, а именно частный интерес заключается в получении прибыли от продажи электроэнергии, тепловой энергии, мощности посредством обеспечения регулярного системного ремонта энергооборудования. А публичный интерес заключается в обеспечении бесперебойного надежного функционирования электроэнергетики в целях удовлетворения спроса на электрическую энергию потребителей — Седова Жанна, Генеральный директор, ПАО «Энел Россия».
Есть подход, <…> который говорит о том, что, в принципе, если компания может существовать изолированно, самостоятельно, не привлекая услуги штаб-квартиры, не пользуясь никакой технологической поддержкой, <…> не нужны никакие технологии, <…> у нас нет директора, который обязан принимать решения, которые бы в силу его персонального режима противоречили, например, правовому порядку Германии, то тогда действительно компания может принять соответствующее решение, изолироваться — Ефремов Владимир, Партнер, Московский офис «Бейкер Макензи».
Мы видим, что многие клиенты заинтересованы в обмене предприятиями. Те есть если, допустим, российский предприниматель владеет каким-то заводом, который располагается в Европе, почему бы ему не помочь произвести обмен этого предприятия на какой-то российский бизнес — Гулин Иван, Партнер, Юридическая компания «РКТ».
Мы обратились в Арбитражный суд города Москвы с просьбой запретить компаниям Siemens и Talgo обращаться, инициировать против РЖД разбирательства в иностранных юрисдикциях. То есть мы обратились с заявлением получения так называемого <…> антиискового запрета. Дело в том, что во всех договорах, которые у нас были заключены с иностранными партнерами, везде указано в качестве подсудности — суд иностранной юрисдикции. Это Арбитражный суд в Париже и Арбитражный суд в Вене. <…> Тем не менее мы обратились в Арбитражный суд [города Москвы — Ред.], в настоящий момент эти дела рассматриваются — Васильев Алексей, Заместитель начальника правового департамента, ОАО «Российские железные дороги».
