«Нейросеть не имеет мозга, у нее нет мыслей, она не умеет придумывать идеи, и она не может отличить хорошее от плохого. Она может сделать миллион вариантов. Это очень классно, но дальше кто-то должен выбрать из них один. И на этом этапе только человек спасает, потому что нужно выбрать один из миллиона, а это самый большой навык, самое большое умение», — Артемий Лебедев, Основатель, Студия Артемия Лебедева.
«Цифровые технологии и искусственный интеллект очень ускоряют многие процессы. Но без грамотного профессионального дизайнера… мы пока обойтись не можем, и, к счастью, это какое-то время еще продлится», — Дарья Топильская, Генеральный директор, Национальный центр промышленного дизайна и инноваций 2050ЛАБ.
«Самая ценная вещь на свете, — и я не могу себе представить время, когда это будет по-другому, — это человеческий мозг. Нейросети — это продукт для бедных, с этим ничего не поделаешь. Это очень классно — у нас много кому нужны какие-то простые вещи. [Нейросети могут применяться и применяются теми, кому. — Ред.] нужен массовый креатив, нужно решать какие-то базовые задачи», — Артемий Лебедев, Основатель, Студия Артемия Лебедева.
«Что касается искусственного интеллекта. Можно прийти за хлебом, например, в масс-маркет и купить булку хлеба за 30 рублей, а можно пойти в частную пекарню, где делают совсем другой хлеб, за другие деньги, по другим технологиям. Может быть, медленнее, может быть, не в таком массовом количестве. Но вы понимаете, за что вы переплачиваете. Элитарность человеческого труда — это такая аксиома. То есть искусственный интеллект — он про дешевое, быстрое и массовое», — Дарья Топильская, Генеральный директор, Национальный центр промышленного дизайна и инноваций 2050ЛАБ.
«Есть ряд проблем. Первое, не буду скрывать, это вопросы правовой неурегулированности. Авторское право. И не только авторское право, потому что непонятно, кому будет принадлежать сгенерированный контент: обладателю технологий либо промпт-инженеру, который правильно сформулировал, задал вопросы. Но в большей степени, наверное, здесь другая проблематика, — это вопрос ответственности. Кто будет отвечать, если сгенерированный контент неправильный, но это в лучшем случае, а в худшем — наносит вред жизни и здоровью ребенка?» — Наталья Третьяк, Генеральный директор, Группа компаний «Просвещение».
«Я занимаюсь законами о кибернетических делах и юридическом обслуживании искусства, то есть я занимаюсь юридическим обеспечением политики, которая необходима для поддержания креативной индустрии. Моя страна уделяет очень большое внимание вопросам законодательства, законам и правилам, которые обеспечивают деятельность в креативном секторе, которые поддерживают права творцов», — Цзи Ян, Декан факультета сетевых технологий и новых медиа, Университет связи Чжэцзяна.
«Мы, как фонд, делаем программное обеспечение для отраслей промышленности, в первую очередь, оказавшихся в критической уязвимости от зарубежного программного обеспечения. Креативная индустрия — тоже отрасль, причем с ярко выраженным продуктом, который в том числе успешно продается на зарубежных рынках. Это и фильмы, и анимация, и разного рода творческий продукт. Конечно, нам здесь важен функциональный заказ на такое программное обеспечение», — Александр Павлов, Генеральный директор, Российский фонд развития информационных технологий (РФРИТ).
«Искусственный интеллект позволяет сокращать время и автоматизировать рутинные операции в креативной индустрии», — Дмитрий Чуркин, Генеральный директор, ООО «ГПМ Цифровые Инновации».
«Цифровая реклама позволяет создать интересный контент, продумать какой-то интересный креатив, то есть привлечь внимание [зрителя и потребителя. — Ред.]. Технологии позволяют креативщикам создавать интересный креатив, продумать, как сделать, чтобы реклама была не назойливой, не надоедливой, а наоборот, правильно ложилась во внимание и, соответственно, привлекала внимание», — Виктория Баркова, Управляющий партнер медиахолдинга МАЕР.
«И сценическое оборудование — не только железо, но и программное обеспечение, — оно, например, нам позволяет играть на площадке не один спектакль, а два одновременно, просто двигая декорации», — Михаил Минин, Генеральный директор, MTC Live.
«Сейчас в Китае большинство компаний, которые занимаются творческой деятельностью, используют инструменты искусственного интеллекта для того, чтобы изменить лицо человека. Например, есть артисты, которые не имеют права выступать по телевидению, потому что против них что-то имеет правительство. Так им искусственный интеллект меняет лицо или голос, например», — Цзи Ян, Декан факультета сетевых технологий и новых медиа, Университет связи Чжэцзяна.
«Люди хотят подлинного. Весь парадокс ситуации в том, что люди хотят ходить на концерты ножками, иначе бы их уже давно не было. Потому что артист у нас в наушниках поселился с появлением первого плеера — это 1972–1975 годы. Каждый человек мог потратить 100 баксов, купить себе эту штуку и носить с собой любимую группу. Почему-то группе Queen это совершенно не мешало собирать концерты по 200 тысяч человек. Так вот, люди будут ходить за подлинником всегда, никакая цифровая реальность этого не изменит», — Елизавета Лихачева, Директор, Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина.
