Интерактивная сессия «Дело Веры Засулич: pro et contra»

«Оправдательный вердикт Вере Засулич — это обвинительный вердикт [петербургскому градоначальнику] Федору Трепову. <…> Абсолютная безнаказанность Трепова привела к желанию людей каким-то образом прекратить это. Да, пожалуй, совсем неправильным [образом]», — Светлана Володина, Президент, Федеральная палата адвокатов Российской Федерации.

«Когда Федор Трепов, находясь на государственной службе, отдал приказ об иссечении Алексея Боголюбова плетьми, он совершил незаконный и несправедливый поступок. Действующая тогда власть не осудила это. Он не то что не был наказан — само событие не получило осуждения у власти. <…> Настроение общества было очень непростым. Трепов стал для широкой российской общественности олицетворением произвола власть предержащих. <…> Формально, с юридической точки зрения, подсудимой была Засулич, но реально, учитывая общественную обстановку, был еще один подсудимый — Трепов. Оправдывая Засулич, суд присяжных выносил обвинительный вердикт Трепову — делала то, чего не сделала тогдашняя власть», — Данил Рыбин, Директор, Санкт-Петербургский институт (филиал), Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России).

«По делу Веры Засулич не была установлена истина, процесс превратился в суд над Треповым», — Константин Чуйченко, Министр юстиции Российской Федерации.

«Этот процесс, по сути, стал обвинительным приговором Трепову», — Александр Звягинцев, Заместитель директора по международному сотрудничеству, Институт государства и права Российской академии наук.

«Главное для порядочного, честного политика — предвидеть последствия своих действий. Если он не предвидит последствий и не отвечает за них, он фигляр. <…> Террор в России начался раньше этого дела, но разгорелся именно после него», — Валерий Фадеев, Советник Президента Российской Федерации; председатель, Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.

«Прокурор был слабый, и процесс был таким же. А после этого что? Наступил адаптационный невроз общества на управленческие решения власти. Общество не понимало, что делать. С одной стороны, есть законы, которые превыше всего, и их надо исполнять. <…> А где правда? Правда, оказывается, у всех своя», — Александр Звягинцев, Заместитель директора по международному сотрудничеству, Институт государства и права Российской академии наук.

«[Председательствующий судья в Петербургском окружном суде по делу Веры Засулич, общественный деятель Анатолий] Кони оставил после себя огромное гуманитарное наследие. Несмотря на нашу критику, ничто не умаляет его заслуг перед российским обществом. Это великий гуманист и теоретик, это создатель судебной этики, интеллектуал», — Константин Чуйченко, Министр юстиции Российской Федерации.

«Фигура Анатолия Кони — образец для юристов любой специализации, свидетельствующий о том, что можно оставаться не только государственным служащим, но и человеком», — Михаил Барщевский, Полномочный представитель Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации и Верховном Суде Российской Федерации.

«Если исходить из того, что оправдание Засулич было обоснованным, то получается следующая картина: если человек по своей сути, нравственному портрету положительный, если он реагирует на несправедливость путем совершения действий, имеющих признаки состава преступления, то он должен подлежать оправданию. Получается, что в правовую систему нужно вводить в качестве нового обстоятельства, которые исключают уголовную ответственность, — помимо необходимой обороны и крайней необходимости — совершение преступлений или проступка, подпадающего под признаки преступления под влиянием высоких нравственных начал. Конечно, это невозможно, и быть такого не должно», — Константин Чуйченко, Министр юстиции Российской Федерации.

«Суд присяжных так работает и сейчас. Для них вина отличается от виновности в профессиональном суде перед законом. Присяжных называют "судьями совести". <…> Если не удается примирить вину перед законом с нравственной оценкой, если не удается "овиноватить" нравственного человека, который нарушил закон, они выносят оправдательные вердикты», — Генри Резник, Вице-президент, председатель комиссии прав адвокатов, Федеральная палата адвокатов Российской Федерации; первый вице-президент, Адвокатская палата города Москвы.

«Не могут судья или присяжные заседатели выносить решение только лишь на основании того, что выступление адвоката было талантливым, а выступление прокурора — безликим. Все-таки талант представителя — будь то обвинение или защита — не должен предопределять приговор. <…> Надо очень осторожно относиться к таким оценкам, потому что это может привести к лицедейству. <…> Талант не должен определять суть выносимого приговора», — Константин Чуйченко, Министр юстиции Российской Федерации.

«В этом деле вопрос решился в пользу морали. Между тем, это совершенно неправильно. Если есть противоречие закону, ни в коем случае нельзя обосновывать противозаконность высшими соображениями нравственности. Не любая незаконность должна признаваться безнравственностью», — Константин Чуйченко, Министр юстиции Российской Федерации.

«Есть преступление. Есть конкретный преступник. Установи этого преступника, оцени его действия с точки зрения закона, а потом решай, что с ним делать. Этого не произошло. Закон — это минимум морали. Когда перестают действовать духовно-нравственные нормы общества, тогда начинает работать закон», — Александр Звягинцев, Заместитель директора по международному сотрудничеству, Институт государства и права Российской академии наук.

«Когда у Анатолия Кони спросили: "А что же делать, чтобы не было Засулич?". Ответ был такой: "Не сечь". Мне кажется, и сегодня это тоже очень важный ответ», — Виктор Буробин, Президент адвокатской фирмы «Юстина».