Бюджет Пентагона на 2025 финансовый год окажется на треть больше, чем средний показатель времен холодной войны с поправкой на инфляцию, а совокупные военные расходы США достигнут отметки в 1 триллион 295 миллиардов долларов.
Удельный вес армии в структуре военных расходов Пентагона станет наименьшим с 1962 года, тогда как доля бюджета военно-воздушных сил — наибольшей за последние 59 лет.
Научно-исследовательские работы в структуре закупок перевалят за 46%, что станет самым высоким показателем за всю историю отчетности Пентагона.
В марте 2024 года администрация президента Джозефа Байдена представила проект федерального бюджета на 2025 финансовый год (начинается 1 октября
2024 года) стоимостью 7,3 триллиона долларов. Из них 11,8% или 849,8 млрд долларов приходится на бюджет министерства обороны США.
В абсолютном долларовом выражении, с поправкой на инфляцию, он окажется на треть больше, чем средний показатель времен холодной войны и на 6% меньше в реальном исчислении, чем в 2023 финансовом году. Так представлены показатели финансирования министерством обороны США, выраженные в общих бюджетных полномочиях (Total obligational authority, TOA).
%
В то же время действительные расходы, часть из которых покрывается за счет средств, выделенных в предыдущие финансовые годы — по ряду крупных военных программ срок составляет до 7 лет — могут составить 878 млрд долларов.
Это значение в реальном исчислении (с учетом инфляции) на 56 млрд или на 6,8% больше, чем в 2023 финансовом году, и на 7,3% меньше в сравнении с пиковыми в истории расходами министерства обороны за 2010 финансовый год. Финансы проходили через Пентагон на фоне интенсификации американских военных операций в Ираке и Афганистане.
Тогда доля военных расходов Соединенных Штатов не превышала 5% в ВВП и лишь достигла 4,4-4,5% в последние годы правления Джорджа Буша-младшего и начало работы администрации Барака Обамы.
Сегодня расходы на министерство обороны относительно размера экономики сократились до 3% ВВП (в будущем Пентагон планирует тратить еще меньше), тогда как в годы холодной войны норма трат на Пентагон находилась в пределах 4,5–10%.
Обходится дороже для США статья «Национальная оборона». Помимо расходов самого Пентагона она включает траты на военные программы как министерства энергетики (33,5 млрд долларов), так и других федеральных министерств и ведомств США. Суммарные действительные расходы на 2025 финансовый год, по прогнозам административно-бюджетного управления, составят 926 млрд долларов, что больше на 66 млрд долларов с учетом инфляции в сравнении с аналогичным показателем 2023 года.
К тому же не все ключевые области военных трат США включены в категорию «оборонных расходов»: часть из них распределена по другим блокам федерального бюджета.
Тот же подсчет национальной обороны не включает финансирование министерства по делам ветеранов США. Его бюджет стремительно ширился последние десять лет, сильно опережая темпы инфляции. Росло финансирование министерства не менее чем на 7% в каждом из последних шести финансовых лет и в 17 из последни 3 лет. В результате чего в 2001 финансовом году бюджет министерства по делам ветеранов составлял 48 млрд долларов, а в 2017 году превысил 183 млрд, что все еще меньше половины президентского запроса на 2025 финансовый год в 369,3 млрд долларов.
Таким образом совокупные военные расходы США на 2025 финансовый год составят, согласно проекту бюджета, 1 триллион 295 миллиардов долларов, что станет самым высоким показателем за всю новейшую историю США. Расходы на оборону равняются 3% ВВП, если речь заходит о бюджете Пентагона.
В то время как фактические расходы на оборону относительно размера экономики существенно выше заявленных. Они составляют около 4,6% ВВП или 17,7% всех расходов федерального бюджета на 2025 финансовый год без учета космических программ, грантов зарубежным государствам, часть финансирования которых также идет на военные нужды.
Все это показывает, что масштабы военных расходов США сильно занижены правительством Соединенных Штатов за счет распределения расходов, соответствующих военной деятельности, по другим департаментам, помимо министерства обороны.
Вместе с тем доступные данные Пентагона указывают на резкий сдвиг финансирования между тремя департаментами, входящими в министерство обороны. На их долю приходится порядка 83% запрошенного бюджета или 706 млрд долларов, исходя из проекта бюджета на 2025 финансовый год.
С 2020 года Пентагон постепенно переключает финансирование с расходов на армию в пользу военно-морских и военно-воздушных сил, которые включают корпус морской пехоты и космические силы соответственно. Отчего доля
финансирования вооруженных сил, ответственных, в первую очередь, за сухопутные военные операции, сократилась с 30,09% в 2020 году до 26,46%, в 2024-м.
Проект оборонного бюджета на 2025 финансовый год продолжает курс на расширение разрыва в финансировании департаментов. Упор на флот и авиацию становится все очевидней особенно на фоне действующих бюджетных ограничений. Так, финансирование ВВС и ВМС в сравнении с уровнем 2020 финансового года расширено на 23% и 26%, тогда как обеспечение армии на их фоне нисколько не изменилось, а с учетом инфляции и вовсе сократилось на 16%.
Нарастающая разница в финансировании каждого из департаментов уже привела к уменьшению удельного веса армии в структуре военных ведомств Пентагона.
Детализация расходов каждого из департаментов показывает, что основным направлением расширения финансирования в случае с военно-морскими силами становилось приобретение уже готовых образцов вооружения. В военно-воздушных силах — создание, тестирование и обкатка новых систем.
Структура расходов армии за 10 лет также претерпела изменения. Доля статей на закупки и исследования в бюджете департамента, ответственного за сухопутные операции, увеличилась на пять пунктов за 10 лет, достигнув 22%.
С середины 2010-х доля научно-исследовательских работ в сфере разработки военной техники в финансировании закупок всего Пентагона неуклонно растет.
В 2025 финансовом году, согласно проекту бюджета, она достигнет рекордных 46% или 143 млрд долларов, что составит 16,8% от всего бюджета Пентагона.
Этот десятилетний рост показателей станет результатом изменения приоритетов министерства обороны США. Закупки оружия для проведения операций по борьбе с повстанцами (войны в Афганистане, Ираке и Сирии) сменились разработкой систем вооружения для потенциальных конфликтов с противниками, обладающими передовыми военными возможностями, такими как Россия или Китай.
Усиление конкуренции еще в середине прошлого десятилетия подтолкнуло США к поддержанию технологического преимущества. Адаптация вооруженных сил к будущим вызовам проходила под эгидой развития новых технологий и возможностей для превращения последних в боевые системы и платформы.
В результате чего реальные расходы США на финансирование НИОКР росли с 2015 финансового года, а уже с 2019 (за исключением 2021 года) обновляли исторические максимумы. В сравнении с уровнем расходов 1980-х они увеличились почти вдвое, с учетом инфляции.
Акцент на инвестициях в НИОКР не был случаен. Он расставлялся в основополагающих документах США в области военно-политической стратегии.
Так, в Стратегии национальной безопасности образца 2018 года провозглашалось начало соревнования с КНР и РФ и намерение «повысить летальность» ВС США для достижения неоспоримого военного превосходства. В свою очередь документ 2022 года утверждал модернизацию и укрепление Вооруженных сил США, с тем чтобы они были готовы к эпохе стратегической конкуренции. Словом, передовым технологиям отводилась решающая роль в обеспечении национальной безопасности и американского глобального лидерства.
В этих условиях закупка нового оружия уступила место научно-исследовательским работам. С этим, в частности, связана часть эпизодов сокращения закупок готовых систем вооружения и сдвигом крупносерийного производства вправо.
В качестве примера мышления американского руководства можно привести нынешний проект бюджета, в котором сокращается закупка находящихся в производстве истребителей F-35 и F-15EX, но сохраняется ранее запланированное финансирование разработки истребителя Next-Generation Air Dominance (NGAD) и программы Collaborative Combat AircraR.
Или, к примеру, на одни только работы научно-исследовательского толка по программе истребителя F-35 в 2025 финансовом году (истребители не лишены недостатков), Пентагон заложил 2,1 млрд долларов. За три года на работы этого профиля пришлось более 6,5 миллиардов долларов, что сопоставимо с закупкой нескольких десятков истребителей.
Наконец, наиболее ярким свидетельством расстановки приоритетов стал сам бюджетный процесс последних лет. После прекращения действия Закона о бюджетном контроле (BCA), принятого в ответ на кризис долгового потолка
2011 года, каждая статья расходов Пентагона пошла вверх. К 2023 году закупка вооружений расширилась на 26%, а исследования и разработки на 32% в сравнении с уровнем 2021 финансового года. Столь же стремительное изменение, но уже в сторону урезания бюджета, последовало за принятием новых ограничений. Пентагону пришлось свернуть закупку оружия на 5,6%, тогда как расходы на НИОКР продолжают расти.
Основным бенефициаром смещения фокуса минобороны США в сторону разработки передовых систем вооружения стал департамент военно-воздушных сил. За десять лет его удельный вес по расходам на НИОКР среди трех ведомств увеличился на 12%, достигнув рекордного показателя в 63%, что выше уровня 1963 года на 6 пунктов.
В абсолютных значениях среднегодовой рост с 2015 по 2025 финансовые года на НИОКР без учета инфляции составил 18,7%.
Из них 37,7 млрд приходится на военно-воздушные силы. Значительные инвестиции направлены на модернизацию ядерных сил. Ведется разработка нового стратегического бомбардировщика B-21 Raider, проходят испытания межконтинентальной баллистической ракеты LGM-35A Sentinel, а также крылатой ракеты воздушного базирования Long Range Standoff (LRSO). Они заменят B-2 Spirit, LGM-30 и AGM-86B соответственно.
18,7 млрд долларов приходится на воздушно-космические силы, работы в основном идут над спутниками системы предупреждения о ракетном нападении (Resilient Missile Warning/Missile Tracking), прототипированием космических технологий, системой глобального космического целеуказания (Next Generation Overhead Persistent Infrared, OPIR), спутниками связи для управления и контроля ядерных сил США (Evolved Strategic Satellite Communication, SATCOM), помехоустойчивыми системами спутниковой связи (Protected Tactical SATCOM, PTS).
Оставшиеся 11,4 млрд долларов на поддержание технологического преимущества относятся к так называемому «сквозному» финансированию, что в общем для министерства военно-воздушных сил составляет 44,9 млрд долларов или около 17,1% бюджетного запроса ВВС в размере 262,6 млрд долларов на 2025 финансовый год. Их министерство ВВС США не контролирует.
«Нам нужно убедиться, что мы не раскрываем то, что не должно быть раскрыто», — ответил в 2021 году на вопрос общественности о «сквозном» финансировании, исполняющий обязанности заместителя министра обороны ВВС США, прежде начальник финансового управления Пентагона Джон Рот.
Меньше инвестиций в сравнении с военно-воздушными силами приходится на разработку передовых систем вооружения в армии. Бюджет сухопутной службы вооруженных сил США самый скромный как в относительном, так и абсолютном выражении среди трех военных департаментов в составе министерства обороны. Он составляет 14,07 млрд долларов или 7,5% против 17,14 млрд долларов или 9,25% запрошенных на 2024 год.
При этом, как говорится в тексте ведомственного запроса, армия продолжает продвигаться в реализации самой амбициозной программы модернизации за последние 40 лет. Она включает в себя тестирование таких систем, как ракетный комплекс средней и меньшей дальности MRC (Mid-Range Capability), предназначенный для поражения кораблей с суши, гиперзвуковой комплекс LRHW (Long-Range Hypersonic Weapon) иначе Dark Eagle и зенитные самоходные ракетно-пушечные комплексы M-SHORAD.
В армии ведутся НИОКР по разработке новых возможностей с упором на гарантированную точность навигации, защищенную связь, активную защиту наземных транспортных средств, кибер- и радиоэлектронную войну, а также наземные огневые средства и ПВО ближнего радиуса действия для повышения возможностей работы в условиях ограничения и воспрещения доступа маневра (A2/AD).
На развитие технологий корпуса морской пехоты и военно-морских сил министерство ВМС США запросило 25,7 млрд долларов, что на 300 млн долларов меньше показателей 2024 года.
Большая часть финансирования НИОКР сосредоточена на крупных системах, в настоящее время находящихся в разработке. Это атомная подводная лодка с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) класса «Колумбия», проектирование подлодки поколения SSN(X) и разработка к ней двигательной установки, а также улучшение противолодочных возможностей фрегата с управляемым ракетным оружием типа Constellation.
Кроме того запрос на 2025 финансовый год включает инвестиции в развитие возможностей планируемого обновления Block 4 для истребителей F-35, разработку программного и аппаратного обеспечения для технического обновления кабины палубного самолета дальнего радиолокационного обнаружения E-2D Hawkeye, испытания лазерного оружия и подвесного контейнера радиоэлектронной борьбы NGJ (Next Generation Jammer), разработку противокорабельных ракет наземного базирования и беспилотные надводные, подводные и авиационные системы.
При этом планируемое свертывание фазы разработки сразу нескольких крупных программ создания оружия, производство которого планируется начать в ближайшие годы, должно привести к росту приобретения вооружений. В связи с этим в ближайшие два-три года можно ожидать перераспределения ассигнований с НИОКР на производство соответствующих боевых систем вдобавок к прямому увеличению средств на закупку оружия.
Но пока в проекте бюджета на 2025 финансовый год темпы приобретения некоторых систем фактически «приостановлены». Пентагон «экономит» на закупке зенитных управляемых ракет SM-3, планируя приобрести дюжину изделий, также ограничивается планами расширения арсенала многоцелевых высокоточных крылатых ракет Tomahawk в размере 22 штук.
Речь не идет о восполнении каких-либо запасов оружия. Планируемых к закупке ракет Tomahawk не хватит ни на один день ведения боевых действий. Вместе с тем производственные мощности заводов растут, как заявлено в бюджетных документах военно-морского флота, с 450 до 600 изделий в год.
Потому фактически Пентагон в условиях ограниченного бюджета выбивает у законодателей дополнительное финансирование на производство сотен SM-3, Tomahawk и другой техники, чей производственный цикл занимает около 2-х лет. Помогает ему в этом недавно опубликованный доклад комиссии по национальной стратегии обороны США. В документе утверждается, что в конфликте с Китаем Соединенные Штаты в значительной степени исчерпают свои запасы боеприпасов всего за три-четыре недели, тогда как противокорабельные ракеты закончатся всего через несколько дней.
Впрочем, вне зависимости от того, какой оборонный бюджет попадет на стол Президента США, возможно, что законодатели выделят дополнительные ассигнования на закупку критически важных вооружений уже на 2025 финансовый год, а профиль закупок Пентагона в любом случае изменится в ближайшие годы.
Одни лишь военно-морские силы анонсируют расширение бюджета на закупки ракет вдвое с 6,6 млрд долларов, запрошенных в этом году, до 11,3 млрд долларов к 2029- му. Основным станет закупка противокорабельных ракет воздушного, наземного, надводного и подводного базирования, предназначенных для поражения надводных целей, то есть кораблей противника.
С прошлого года Пентагон еще и активно занялся вопросом укрепления узких мест в цепочках поставок, модернизируя армейские заводы и государственные верфи военно-морских сил, что в сумме предваряет увеличение производства новых вооружений.
Помешать планам Пентагона нарастить производство оружия может возросшая доля некрупных оборонных программ. Среди запрошенных министерством обороны США 310,7 миллиардов долларов в 2025 финансовом году на разработку, тестирование и приобретение систем вооружения и оборудования около 31%
или 96,1 млрд долларов приходится на крупные программы оборонных закупок (Major Defense Acquisition Program, MDAP). Оставшиеся 214,6 млрд долларов или 69%
от общего финансирования составляют неосновные программы оборонных закупок (NON-Major Defense Acquisition Program, NON-MDAP). В абсолютных значениях
69 бюджетных статей против 2244.
Помимо размера финансирования отдельно взятой программы MDAP
и NON-MDAP различаются степенью контроля над ходом их выполнения. Наиболее значительные усилия по надзору со стороны руководства министерства обороны и Конгресса США сфокусированы на основных оборонных программах, чьи совокупные затраты на этапах исследования, разработки и конструировании превышают 525 млн долларов или стоимость закупки более 3,065 млрд долларов в ценах 2020 финансового года. Меньше требований к отчетности предъявляется
к неосновным программам, что ко всему прочему контролируются на более низких организационных уровнях, хотя стоимость поставки вооружений или оборудования может достигать нескольких миллиардов долларов.
Из-за этого изменение структуры закупок, связанное со значительным ростом некрупных оборонных программ, создает для США ситуацию, при которой эффективность надзора за 214,6 млрд долларов, составляющих четверть бюджета Пентагона, может быть снижена.
Еще в 2015 году Счетная палата США (Government Accountability Office, Government Accountability Office, GAO) обратила внимание на непрозрачность программ закупок всех уровней. На примере случайно взятых 30 NON-MDAP в половине случаев удалось выявить превышение сметы или отставание от графика выполнения работ.
С тех пор Пентагон предпринял ряд действий по оптимизации управления закупками и надзора за ними, в том числе используя веб-сервисы и авторитетные источники данных. Флагманским проектом стала система поиска информации по управлению
закупками в сфере обороны, известная как Defense Acquisition Management Information Retrieval (DAMIR). Именно она призвана обеспечить корпоративную видимость информации о программах закупок всех уровней.
Отдельное место в оборонном бюджете США занимают регионально ориентированные инициативы сдерживания: European Deterrence Initiative (EDI)
и Pacific Deterrence Initiative (PDI). Впервые Европейская инициатива сдерживания была включена в бюджетный запрос администрации США на 2015 финансовый
год. Семью годами позже отдельной строкой бюджета оформилась Тихоокеанская инициатива сдерживания (2022).
Всего за период 2015-2023 финансовых годов Пентагон отчитался по программам европейского сдерживания более чем на 35 млрд долларов. Рекордный уровень вложений в укрепление американского военного потенциала в Европе пришелся на 2019 финансовый год, когда было освоено Пентагоном 6.5 миллиардов долларов. Затем последовало стремительное падение инвестиций в EDI по 2022 финансовый год включительно. Снижение по сравнению с февралем 2023 года относительно уровня 2019 года составило 2,8 млрд долларов. Тогда же США впервые заложили
в бюджет расходы на программу «Тихоокеанская инициатива сдерживания».
На стартовый 2022 финансовый год она обошлась в 5 млрд долларов, что больше на 1,4 млрд, чем Европейская инициатива сдерживания того времени.
С тех пор тихоокеанская программа финансировалась стабильно больше,
чем европейская. Более того, каждый новый проект бюджета продолжал устойчивую тенденцию роста расходов PDI с постепенным снижением EDI.
Это к проекту бюджета на 2025 финансовый год вылилось в большую асимметрию расходов, вызванную сформированными на сегодня приоритетами Пентагона. На тихоокеанскую программу запрошено в 3 с лишним раза больше, чем на европейскую, — около 9,9 млрд против 2,9 млрд долларов.
Впрочем, подобного объема инвестиций в тихоокеанскую инициативу сдерживания, согласно прогнозу, изложенному в проекте бюджета на 2023 финансовый
год, в самом Пентагоне не закладывали. Поскольку вместо сегодняшних 9,9 мрлд долларов в укрепление американского военного потенциала
в Азии в 2025 финансовом году планировалось выделение суммы почти вдвое меньшей — 5,3 млрд долларов.
Более того, прогнозы финансирования в сторону наращивания пересматривались трижды: с выходом каждого проекта бюджета на очередной финансовый год.
Наиболее существенный пересмотр расходов пришелся на проект бюджета 2024 финансового года, опубликованный в марте 2023.
У планировщиков Пентагона было время изучить в деталях обнародованную
в 2022 году новую Индо-Тихоокеанскую стратегию США. В ее тексте впервые среди доктринальных документов Китай был назван главным вызовом Америки и, что еще более важно, признан единственной страной, обладающей волей
и растущими возможностями для изменения международного порядка, «основанного на правилах».
В целом оборонная часть стратегии США предполагала создание более боеспособной армии, увеличение сил передового базирования и наращивание сотрудничества с союзниками и партнерами по Индо-Тихоокеанскому региону.
И ее реализация уже повлияла на бюджетный процесс. Кардинальные изменения претерпела структура расходов регионально ориентированной инициативы сдерживания.
За два года пересмотрено финансирование материально-технического обеспечения, проводимого с целью поддержания войск и сил в постоянной готовности к выполнению задач по предназначению. Если на его долю, согласно прогнозам двухлетней давности, должно было прийтись 2,98% трат от общей инициативы сдерживания, то сегодня запрошено 13,4%. В абсолютных значениях разница еще больше — 162 млн долларов против 1,321 млрд долларов.
Кроме того, усиление присутствия перестает быть приоритетным направлением, вместо него на первое место с 30,6% расходов становится оперативная совместимость — «способность действовать слаженно при выполнении поставленных задач». И не только между родами войск ВС США, но и союзниками по региону. Поскольку все большее значение американцы уделают своим партнерам там, то только на укрепление вооруженных сил союзников заложено около 1,1 млрд долларов или 11,3% всей доли бюджета тихоокеанской инициативы сдерживания в проекте 2025 финансового года.
В ближайшей же перспективе Пентагон планирует тратить треть бюджета PDI на повышение боевой устойчивости — способности группировки войск сохранять боеспособность и использовать свои боевые возможности для гарантированного выполнения полученной боевой задачи при активном противодействии противника.
Также в регионе на постоянной основе начнут присутствовать силы береговой охраны США, которые во время войны функционируют как часть ВМС.
На расширение операций в Индо-Тихоокеанском регионе предусмотрено 263 миллиона долларов, говорится в бюджетном запросе БОХР. Всего регулярные силы насчитывают около 40 тыс. военнослужащих и несколько сотен летательных аппаратов и сторожевых кораблей.
В рамках проекта Тихоокеанской инициативы сдерживания 2025 финансового года США сфокусировались на модернизации объектов четырех стран и одного американского владения в западной части Тихого океана.
Так, на филиппинской авиабазе Баса запланированы работы по реконструкции взлетно-посадочной полосы и возведению нового перрона для стоянки 20 самолетов. Реализация этого проекта повысит готовность филиппинских и американских военных противостоять Китайской Народной Республике в Южно-Китайском море.
