Потребительский рынок после пандемии: что не убивает, делает нас сильнее

После пандемии потребительский рынок — это, пожалуй, сектор, который сначала больше всех пострадал и который в итоге больше и сильнее, и быстрее всех трансформировался. <...> Согласно Сбериндексу, за последнюю неделю мая потребительский рынок вырос на больше (чем. — Прим. ред.) 7 % по сравнению с предыдущим годом. Это пока самый быстрый рост за год после пандемии — Сэддон Макс, Корреспондент, Financial Times в России.

(После начала пандемии — ред.) начался бурный рост онлайн–коммерции. То есть туда пришли даже те люди, которые никогда этим не пользовались, то есть например, сильно возрастная аудитория. Что самое интересное, наверное, коллеги из e-commerce потом расскажут, они там остались. В нашем случае появилось множество клиентов, которые впервые воспользовались вообще онлайн–банкингом. Для них это было непривычно, но они не могли пойти в отделения, открывали наши карты, потому что представители (банка. — Прим. ред.) могли приезжать. Это, конечно, скажем так, для многих стало таким поворотным моментом в сознании. <...> Сейчас офлайн возвращается, мы видим это достаточно явно — Михина Анна, Вице-президент, руководитель управления развития сервисов экосистемы, АО «Тинькофф Банк».

Покупатели очень внимательно относятся (к тому. — Прим. ред.), что бренд для них значит. Потому что есть функциональная составляющая — это просто функциональная задача бренда, но есть и эмоциональная. Покупателям очень важно, что любой продукт, бренд делает для общества. Что он делает, что создал, чтобы каждый из нас чувствовал себя и жил лучше. Это тоже тренд, который изменился очень резко во время пандемии. Мне кажется, (этот тренд. — Прим. ред.) остается с нами. Если нет такой миссии для бренда или продукта, мне кажется, будущее этого бренда или компании под знаком вопроса — Радакович Игорь, Генеральный директор, Reckitt Benckiser Healthcare в России, Украине и странах СНГ.

Да, был некоторый откат небольшой (в онлайн–образовании. — Прим. ред.), после того, как это все закончилось (активная фаза пандемии. — Прим. ред.). И вот было много отзывов, в которых родители много писали: „Не дай бог мне больше этот онлайн, ни в коем случае“. <...> Это прежде всего связано (с тем. — Прим. ред.), что инфраструктура была не готова. Действительно, платформы „падали“, качество контента было плохое и так далее. Но при этом эти люди попробовали. И теперь мы видим, что тренд роста продолжился. Вот мы мониторим все, например, онлайн–школы, которые есть. Если в прошлом году через все онлайн–школы проходило около 60–70 млрд рублей, то в этом году через все школы, которые мы мониторим, пройдет 120 млрд рублей выручки — Соловьев Георгий, Генеральный директор, сооснователь, Skyeng.

53 % российских потребителей <...> сказали, что пострадали из-за пандемии. Это больше, чем <...> (в среднем. — Прим. ред.) по всему миру. 70 % потребителей в России начали экономить на покупках. Если посмотреть на рынок фуд-ритейла, например, вот самая быстрорастущая компания, она здесь (на форуме. — Прим. ред.) не представлена, это сеть супермаркетов „Светофор“. У них даже и сайта полноценного нет, я уж не говорю об онлайн-торговле. Тем не менее, сама онлайн-торговля тоже очень бурно растет. В России 95 миллионов россиян ежедневно пользуются интернетом. <...> Доставка продуктов за прошлый год выросла на 250 %, маркетплейсы, e-commerce (интернет-торговля. — Прим. ред.) выросли на 108 % — Сэддон Макс, Корреспондент, Financial Times в России.

До марта 2020 года в России, как и во всем мире, набирала тренды так называемая „экономика впечатлений“. Это когда люди с удовольствием тратили деньги на самообразование, путешествия. В общем, все то, что оставалось с ними даже после долгого времени. Вот этот бум консьюмеризма (потребительства. — Прим. ред.) постепенно, во всяком случае внешне, сходил на нет. И в то же время мы говорили о росте шеринг–экономики, то есть все там с удовольствием начали пользоваться каршерингом, снимали квартиру в Airbnb, чтобы можно было пожить в любой точке мира. И все это, не в один день, конечно, но буквально за пару месяцев очень сильно „схлопнулось“. Упали доходы граждан. Те граждане, у которых что-то осталось, судорожно искали куда им вложиться. В частности, я думаю, этим и еще большим количеством свободного времени для изучения информации обусловлен такой бум рынка инвестиций — Михина Анна, Вице-президент, руководитель управления развития сервисов экосистемы, АО «Тинькофф Банк».

Как только появилась возможность что-то посмотреть в кино, люди начали туда (в офлайн. — Прим. ред.) выходить, потому что кино, скажем так, так же, как и поход в ресторан с друзьями, — это не то же самое, что вы съели что-то дома или что-то сами приготовили. <...> Есть ощущение усталости людей от онлайн–сервисов. <...> Сейчас маятник качнулся в другую сторону. Мы активно с эти работаем, изучаем, что заставляет людей из онлайна возвращаться в офлайн. Например, в продуктах (потребитель. — Прим. ред.) не всегда уверен, что будет свежее, в одежде — не всегда уверен, что тебе вещи подойдут. (Мы. — Прим. ред.) работаем с этими возражениями, естественно, как всегда, предлагаем наш кэшбек и скидки, потому что, по последним опросам, если раньше главным плюсом онлайна была возможность посмотреть отзывы и фото, то сейчас это сравнение цен и поиск скидок — Михина Анна, Вице-президент, руководитель управления развития сервисов экосистемы, АО «Тинькофф Банк».

У нас очень резко изменилась (стратегия — Прим. ред.). <...> Вместо brand centric, или фокуса на бренд, (мы перешли к. — Прим. ред.) consumer centric. Что это значит? Это значит, что мы все должны обращать большое внимание на поведение потребителя. Потому что потребитель является центром нашего внимания. <...> Тренды очень сильно меняются, поведение очень быстро меняется — Радакович Игорь, Генеральный директор, Reckitt Benckiser Healthcare в России, Украине и странах СНГ.