«Подход к обустройству жизни детей, которые эвакуируются с соответствующих территорий, который был выбран нашей страной, соответствует нормам Конвенции [ООН. — Ред.] о правах ребенка 1989 года. Эта Конвенция признает, что ребенок имеет право расти “в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания”. С каждым ребенком работа проводится индивидуально… обсуждаются возможности поиска и возвращения в семьи родственников, близких, знакомых и так далее — Мария Захарова, Директор департамента информации и печати, Министерство иностранных дел Российской Федерации.

Эвакуация происходила по согласованию и просьбе глав республик. Когда приехали дети, часть из них были воспитанниками социальных учреждений — их было около двух тысяч человек. <…> В момент, когда их эвакуировали, наши российские граждане, которые сидели у экранов телевизоров, увидев, что везут детей-сирот, начали высказывать желание забрать их в свои семьи. На аппарат уполномоченного обрушился шквал звонков, обращений. <…> Во время разговора с Президентом я ему это рассказала, что есть желание у российских граждан проявить такую заботу о детях. Он сказал устроить детей, которые могут и готовы, в семьи — без проволочек — Мария Львова-Белова, Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребенка.

Сегодня мы делаем все, чтобы организовать образовательный процесс. Первого сентября были открыты 1300 школ во всех новых субъектах Российской Федерации, все школьники были обеспечены учебниками — правдивыми учебниками по истории, географии, другим предметам — Сергей Кравцов, Министр просвещения Российской Федерации.

Мы повсеместно видим, в первую очередь, в западных источниках, докладах отдельных международных организаций, защитных структур терминологическую ошибку. Думаю, что она допускается неслучайно, в отдельных случаях намеренно. Употребляется термин adoption — “усыновление, удочерение”, хотя правильно использовать слово guardianship — это временный характер опеки, помощь, содействие на временной основе в связи с обстоятельствами, ни в коем случае не подменяющими все, что связано с поиском семей, возвращением, связью с родственниками. <…> Решение псевдоорганизации Международного уголовного суда с клоунскими ордерами на арест Президента Российской Федерации, Уполномоченного по правам ребенка не имеет ничего общего с международным правом — это политических ход — Мария Захарова, Директор департамента информации и печати, Министерство иностранных дел Российской Федерации.

На сегодняшний день у нас 380 детей в 19 регионах России. <…> Почему-то, когда дети оказались в безопасности, в окружении семей, началось преследование СБУ, приемным семьям поступают угрозы, их персональные данные выкладывают в информационном пространстве, детей разыскивают через социальные сети и просят снять видеоролики о том, как им сложно живется в России. То есть мы видим откровенную провокацию через детей — Мария Львова-Белова, Уполномоченный при Президенте Российской Федерации по правам ребенка.

Международный уголовной суд принял просто безумное решение в отношении руководства нашей страны и Уполномоченного по правам ребенка, используя тему детей. <…> Почему мы их вывозим? Мы их стараемся спасти, проявить о них заботу, помочь адаптироваться — Александр Бастрыкин, Председатель, Следственный комитет Российской Федерации.

Поэтому самая главная защита детей — это нравственная защита. К сожалению, сегодня нацизм существует и дает свои ростки в так называемых просвещенных странах благодаря мощной пропаганде, информационной работе. Сегодня информационная война развязана против нашей страны. И мы побеждаем в этой войне благодаря нашим учителям, нашей системе образования — Сергей Кравцов, Министр просвещения Российской Федерации.