Предназначение норм наследственного права в России традиционно связывают также с решением социальной задачи: с необходимостью обеспечить за счет наследства тех нетрудоспособных граждан, кто при жизни наследодателя зависел от него. Если завещание исключает из числа наследников тех близких наследодателю граждан, кто мог бы рассчитывать на получение наследства, то вне зависимости от воли наследодателя этим его иждивенцам причитается обязательная доля в праве на наследство. В случае, когда наследодатель не оставил завещание, указанную социальную функцию выполняет институт наследования нетрудоспособными иждивенцами. Даже институт очередей наследования по закону принято объяснять социальным назначением. Процессы социально-экономической трансформации, запущенной в России в конце 80-х годов XX столетия, а также сопутствующая им активизация индивидуалистских начал в социальном портрете экономически активных граждан способствовали некоторому пересмотру подходов к социальной функции наследственного права. На этом фоне законодатель счел возможным изменить правила об обязательной доле в праве на наследство (часть 5 статьи 1149 ГК РФ), а в научной среде продолжается критическое обсуждение объема и характера «социальных» выплат из наследственной массы. Однако значение наследственного права связано не только с потребностью личности в передаче накопленных материальных благ своим потомкам, с обеспечением нуждающихся членов семьи за счет наследственной массы, но и с возможностью посредством ряда норм наследственного права обеспечить исполнение воли умершего за пределами его жизни, которую в настоящее время позволяют обеспечивать наследственный договор и наследственный фонд. В сознании граждан, оценивающих возможности наследования, фигурируют такие мотивы, как передача накопленных материальных благ потомкам, обеспечение иждивенцев и «посмертное» влияние на поведение своих близких и на судьбу своих активов.