В ближайшие десятилетия спрос на энергоносители будет продолжать расти, а вместе с этим, соответственно, будет неуклонно расти и спрос на газ. Недавние исследования подтверждают, что к 2040 году мировая потребность в газе возрастет примерно на 50%. В то же время добыча газа в Европе сократится приблизительно на 40%. Это означает, что Европе придется импортировать около трех четвертей от необходимого объема трубопроводного газа и СПГ. Для достижения климатических целей ЕС Германия, уже являющаяся крупнейшим потребителем газа в Европе, планирует к 2038 году поэтапно вывести из эксплуатации все угольные электростанции. Это решение потребует дополнительных поставок газа для достижения трех ключевых целей ЕС в области энергетики: обеспечение надежного, устойчивого и доступного энергоснабжения. Запасы российского природного газа являются крупнейшими в мире. Эти запасы могут не только восполнить растущий дефицит импорта в Европе, но и обеспечить прямой доступ к этим запасам по очень конкурентоспособной цене. Между тем, вопрос энергоснабжения Европы никогда не был столь геополитически заряжен, как сегодня. Политические интересы и решения, похоже, имеют приоритет над экономическими потребностями и климатическими преимуществами. Вместо того, чтобы приветствовать решения государств-участников ЕС о дальнейшем сокращении выбросов углекислого газа, например, чисто политические интересы привели к тому, что ЕС и другие государства-участники пытаются заблокировать целесообразные решения в области поставок. Это создает новую сложную динамику на европейском газовом рынке. Каким может быть в будущем экономически и экологически обоснованный энергетический баланс в Европе? Какое направление выберет Европа в динамично развивающемся рынке, чтобы достичь этого оптимального баланса? Зачем Европе дополнительные трубопроводные мощности для транспортировки газа с обширных газовых месторождений России? Как российский газ и СПГ будут конкурировать за обеспечение надежности поставок в Европе? В чем стратегическое преимущество российского газа для Европы? Как «Северный поток — 2» вписывается в энергетическую стратегию ЕС?