Специальность всегда пользовалась спросом. Начиная с февраля 2022 мы видим, что на рынке труда спрос на востоковедов сильно возрос. Например, на китаистов спрос на рынке труда вырос на 60%. Это коснулось в принципе всех специалистов-востоковедов. Между тем, мы видим, что рынок труда оказался не готов к такой ситуации. Несмотря на то, что востоковедение появилось в России еще в 18 веке, а по данным Минобрнауки на июнь 2022 года у нас в России более 22 тысяч студентов изучают китайский язык, все равно на рынке труда мы ощущаем острую нехватку специалистов-востоковедов, в том числе, китаистов — Людмила Веселова, Доцент, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

Одна из проблем в подготовке современных востоковедов заключается в том, что Азия и Восток развиваются быстрее, чем наша подготовка. В этом самая большая проблема. И в этом парадокс, потому что образование является фьючерсным, учитывая, что мы готовим шесть лет, а иногда с аспирантурой восемь-девять лет. То есть мы должны сегодня в востоковедов закладывать знания, которые будут актуальны через 10 лет приблизительно, чтобы они «не протухли». К сожалению, этого сейчас не происходит… Мы заметно отстаем по темпам развития востоковедения от тех требований, которые к нам предъявляет жизнь. Россия развернулась к Востоку быстрее, чем востоковедение развернулось к требованиям рынка — Алексей Маслов, Директор, Институт стран Азии и Африки, ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Наш крупный индустриальный партнер говорит: “Классные у вас ребята. Нужно заключить контракт какой-нибудь в Сеуле, едешь, прям то, что нужно. В ресторане закажет все, что надо, знает меню наизусть. Спасибо вам, но это не то, что мне нужно. Нам нужны другие ребята”. А какие другие? Что вы хотите-то? Он говорит: “Вот, у меня биотехнологическое направление, мне нужно, чтобы он понимал, каким образом те или иные интересы, в том числе биотехнологические, каким образом правовое регулирование сделок осуществляются”. У вас биотехнологии, у других юриспруденция, невозможно универсально подготовить. Говорит: “А мне не нужно универсально, вы для меня подготовьте”... Современное востоковедение, на мой взгляд, должно быть абсолютно разным — Борис Коробец, Исполняющий обязанности ректора, ФГАОУ ВО «Дальневосточный федеральный университет» (ДВФУ).

Мы сейчас задали четыре трека, которые могут встраиваться в образовательный процесс. Студент, кроме базового курса, может выбрать сам их, формируя свою траекторию, несмотря на специальность, которую он получает. Биотехнологии развиваются, но ему необходимо китайское направление, выбирает восточный трек и по этому восточному треку идет… Есть выбор, и он формирует траекторию своего дальнейшего движения — Сергей Иванченко, Ректор, ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет».

Мы тоже комплексно готовим специалистов, способных работать не только со странами Востока, но и в условиях Арктики и Севера, поскольку территория ответственности нашего университета соответствующая. Мы как федеральный университет отвечаем за комплексное развитие — Нюргун Максимов, Проректор по международному сотрудничеству, ФГАОУ ВО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова».

Сегодня мы видим, что знание восточных языков уже не является конкурентным преимуществом. Такие страны, например, как Китай за последние 40 лет смогли воспитать свой пул талантливых кадров и уже не нуждаются в специалистах просто с восточными языками — Людмила Веселова, Доцент, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики».

Востоковедение вышло из историко-филологической дисциплины. И в 18-19 веках было достаточно, чтобы человек хорошо знал восточный язык — китайский, арабский — и историю, традиции народа. Этого было достаточно. К сожалению, в какой-то момент востоковедение окуклилось в этой традиции, и многие другие вещи — экономическая традиция или юриспруденция восточная, которая сейчас стала очень актуальна — стали боковыми ответвлениями. Востоковедение стало сильно отставать от тех требований, которые предъявляет рынок — Алексей Маслов, Директор, Институт стран Азии и Африки, ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

По нашим опросам, которые мы проводим уже третий год, лишь менее 30% выпускников востоковедения работают по специальности. Когда мы говорим о специальности, в том числе они работают и переводчиками. Переводчик — это очень достойная профессия. Но не нужно готовить четыре года в бакалавриате и два года в магистратуре, чтобы он пошел работать переводчиком… Как следствие, получается, что мы вкладываем огромные средства, огромные силы, потому что востоковедческие группы обычно небольшие и дорогостоящие, и при этом на выходе получаем человека через шесть лет, которого надо еще доучивать — Алексей Маслов, Директор, Институт стран Азии и Африки, ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Наверное, все с этим сталкиваются. Много у нас поступает на восточный факультет… Хорошие ребята, победители всевозможных конкурсов. Но когда надо найти выпускника — не найдете. Где они? Не знаю. Все распределены. В России не найдете, все по миру, кто где — Сергей Иванченко, Ректор, ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет».

Востоковедение как научная специальность не закреплено… Нужно закрепление, потому что тогда включается целый ряд механизмов… Второй момент, конечно, это актуализация программ. Здесь программы должны встраиваться, на мой взгляд, в определенную экосистему. То есть мы начинаем подготовку со школы, продолжаем в ВУЗе и четко ориентируемся на работодателей — Алексей Маслов, Директор, Институт стран Азии и Африки, ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Востоковедение как научная специальность не закреплено… Нужно закрепление, потому что тогда включается целый ряд механизмов… Второй момент, конечно, это актуализация программ. Здесь программы должны встраиваться, на мой взгляд, в определенную экосистему. То есть мы начинаем подготовку со школы, продолжаем в ВУЗе и четко ориентируемся на работодателей — Сергей Иванченко, Ректор, ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет».

Есть принцип пожизненного обучения — Lifelong Learning. В этом плане мы учим студента всю жизнь, учеба не заканчивается. В том числе это касается востоковеда. И, может быть, я бы все-таки сказал, что нужна специализация на каждом этапе. Нормально, когда в ВУЗах готовят фундаментальных востоковедов. Все правильно, нужно для начала определить, что есть востоковедение. Но не нужно пытаться сделать недостижимое и готовить из ВУЗа человека, который сразу пойдет заместителем генерального директора или главой стратегии крупной международной российской компании. Этот человек должен достраивать свой путь… Передача этих студентов, магистров, бакалавров дальше по этому длинному пути — это, наверное, будущее востоковедения — Олег Ремыга, Руководитель направления "Китай", Московская школа управления СКОЛКОВО.

У нас сейчас нет, на мой взгляд, возможности повсеместно, по всем регионам России создать мощные востоковедческие школы. Потому что у нас не хватает кадров, и не нужно этого делать. Достаточно создать хабы в регионах, которые будут обеспечивать качественную подготовку современных специалистов по Востоку… Второй момент, кажется, что нужно делать сетевые программы. Некоторые университеты, очевидно, могут являться университетами-донорами для подготовки. Здесь может быть хороший обмен. Есть очень хорошие программы, сделанные в Москве и Петербурге, с одной стороны. Есть очень хорошие программы, сделанные на Дальнем Востоке — Алексей Маслов, Директор, Институт стран Азии и Африки, ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова».

Сложно сделать много программ, потому что каждая программа — это преподаватели, это увеличение штата. Мы все время думаем о том, как минимизировать расходы, это нормальная операционная деятельность. А такая задача и ее качественное исполнение увеличивает расходы университета. Здесь нужно находить баланс. И мне кажется, что ответ на этот вопрос — только через хабы, через распределение компетенций. Если есть сильные компетенции в одном месте, это не значит, что нужно отказываться от своих. Ты подтягиваешься к тому, что уже очень хорошо, а, во-вторых, может быть, где-то перераспределяешь внутренние ресурсы — Борис Коробец, Исполняющий обязанности ректора, ФГАОУ ВО «Дальневосточный федеральный университет» (ДВФУ).

То, к чему мы сейчас подходим, — хабы. Мы, правда, тогда назвали их ресурсными центрами. Ресурсных центров несколько на Дальнем Востоке. Свой ресурсный центр мы должны по плану в этом году открыть… Все-таки мы действительно должны быть хабами. Если человек зашел сюда, в наш университет, у него есть выбор. Он выбирает, например: буду работать на восточном направлении, есть заказ от каких-то конкретных компаний — Сергей Иванченко, Ректор, ФГБОУ ВО «Тихоокеанский государственный университет».

Я бы хотел присоединиться к тезисам уважаемых коллег: полностью согласен и с хабами, и с сетевым взаимодействием. Мы бы хотели подчеркнуть значимость сетевых партнерств. Конечно, классическое востоковедение присутствует, но мы планируем наши образовательные программы в контексте новых вызовов — Нюргун Максимов, Проректор по международному сотрудничеству, ФГАОУ ВО «Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова».

По поводу того, что уезжают: а может быть, ничего плохого в этом и нет? В том, что мы готовим настолько востребованных востоковедов, что их забирает у нас рынок Азии. Может быть, нам нужно посмотреть на то, кого мы готовим. Может, они для нашего рынка overqualified (слишком высоко квалифицированы — ред.)? Они просто более востребованы там, и за счет того, что они здесь не так, может быть, востребованы, они уезжают в Китай? — Михаил Кривопал, Проректор по дополнительному образованию, ФГАОУ ВО «Дальневосточный федеральный университет» (ДВФУ).

Я вообще ничего плохого в том, что наши ребята уезжают куда-то учиться, не вижу. Вопрос в другом: хотят ли они вернуться обратно?.. Вернуться, чтобы свои усилия приложить, чтобы добиться чего-то большого для своей страны. Возможно, какие-то дополнительные компетенции получив, которых у нас нет. Надо над собой работать в первую очередь. Мы будем лучше — ребята будут, даже если они уехали, возвращаться — Борис Коробец, Исполняющий обязанности ректора, ФГАОУ ВО «Дальневосточный федеральный университет» (ДВФУ).

Когда уезжают в другие страны — это неплохо. Это опять же показывает конкуренцию. Нужно действительно проанализировать, а почему востоковеды уезжают работать в Китай, в другие страны Юго-Восточной Азии. Мы говорим о деньгах, о грантах. Но здесь тоже можно проанализировать процесс… Вы действительно считаете, что уехавшие российские эксперты, даже в Китай, не приезжают обратно или не работают, допустим в китайских компаниях в департаменте, который работает в России? Они же тоже работают на нашу экономику. Так что я бы не говорил, что это утечка мозгов. Это использование китайского фактора, китайских денег, китайских компетенций для развития в том числе нашей экономики — Олег Ремыга, Руководитель направления "Китай", Московская школа управления СКОЛКОВО.