К 35-му году наша добыча на суше в традиционных регионах может быть существенно меньше, чем текущий уровень. То есть разные оценки показывают потенциал падения от 50 до 100 млн тонн в зависимости от того, к какому году берем, в зависимости от того, будем ли мы принимать фискальные меры для ее поддержания. И это значит, что шельф станет фактически на замену наших традиционных регионов — Сорокин Павел, Заместитель Министра энергетики Российской Федерации.

В чем уникальность нашего шельфа и почему инвесторы могут сюда прийти, если мы создадим более или менее благоприятные условия <...>? Это, на самом деле, наличие ресурсного потенциала, которого в мире становится все меньше и меньше. Арктика и шельф привлекательны именно наличием ресурсного потенциала — Патрушев Андрей, Член правления, заместитель генерального директора по развитию шельфовых проектов, ПАО «Газпром нефть».

Сейчас на шельфе у нас выдано 79 лицензий, из них „Роснефти“ принадлежит 31, „Газпрому“ — 29, почти столько же „Газпромнефть“ — 5, и прочие недропользователи — 14. С 2012 года 46 лицензий было выдано, в первую очерель, госкомпаниям. <...> По проведенным работам с 12-го года в Арктике поставлены на баланс три месторождения. Это известная всем „Победа“, это „Центрально-Ольгинская“ и „Северо-Обская“. И, соответственно, прирост с 12-го года по текущий момент составил по нефти 210 млн тонн, 670 млрд кубов газа и 16 млн тонн конденсата — Храмов Денис, Первый заместитель Министра природных ресурсов и экологии Российской Федерации.

Что касается степени изученности <...> Она по-прежнему очень неравномерна. Из Арктики лучше всего изучено Баренцево море, и составляет это порядка полукилометра сейсмики на квадратный километр площади. Для Карского моря этот показатель уже в два раза меньше. Ну и самое малоизученное у нас — это Восточно-Сибирское море — Храмов Денис, Первый заместитель Министра природных ресурсов и экологии Российской Федерации.

В последние годы компании-недропользователи регулярно обращались в органы государственной власти с инициативами по изменению лицензионных обязательств. Бизнесом это объяснялось неблагоприятным налоговым режимом, отсутствием доступа у бизнеса к целевому финансированию на строительство морской инфраструктуры, а также внешними факторами, связанными с санкциями и валютными колебаниями. В то же время мировые тенденции свидетельствуют о том, что начало реализации этих проектов в горизонте 2030-х годов может сделать проекты по добыче углеводородов на шельфе невостребованными на рынке — Гехаев Магомед, Советник генерального директора, АНО «Агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта».

Тот, кто финансируется, например, в том же Мексиканском заливе или в Африке, если это западные страны, они получают деньги под 2-3%. Они могут выйти на биржу и получить тоже достаточно дешевый капитал там. Наши компании будут вынуждены в условиях финансовых ограничений мировых и в условиях наших <...> фондироваться по 8-9%, если без поддержки государства. Это не работает. Проекты слишком долгосрочные, слишком высок риск для того, чтобы фондироваться под такие ставки — Сорокин Павел, Заместитель Министра энергетики Российской Федерации.

У нас инвесторы не готовы давать деньги на настолько рискованные проекты фактически под обещание, ну и под очень высокий риск. Поэтому нам нужны альтернативные инструменты. И здесь либо софинансирование, либо повышение коэффициентов вычета на геологоразведку <...> К сожалению, чтобы завлечь инвесторов на неизведанную территорию, которая сейчас на текущий момент не является самой привлекательной с точки зрения инвесторов, для этого нужно давать какие-то „морковки“ — Сорокин Павел, Заместитель Министра энергетики Российской Федерации.

Не так давно были внесены изменения в Налоговый кодекс, в соответствии с которыми затраты на геологоразведку консолидируются с добычей, которая происходит на „Приразломной“, с коэффициентом 1,5. Соответственно, мы получаем стимулирование от государства в размере 30% от стоимости геологоразведки. Но механизм этот работает только на поисково-оценочные скважины. <...> Первое, каким образом государство могло бы простимулировать нашу добычу, это распространение коэффициента 1,5 с консолидацией на весь периметр геологоразведочных работ <...> Второе <...> если мы посмотрим на опыт других стран, это Норвегия, Бразилия, Китай, другие страны, которые работают на шельфе, мы увидим, что государство помогает за счет предоставления льготного финансирования для обустройства месторождений и создания инфраструктуры. Для нас это является, наверное, самым главным фактором <...> Следующий шаг, который можно было бы применить <...> это применение четвертой категории сложности ко всем шельфовым проектам, которые находятся в Арктике — Патрушев Андрей, Член правления, заместитель генерального директора по развитию шельфовых проектов, ПАО «Газпром нефть».

Для интенсификации работы на шельфе — три главных решения. Первое — это развитие конкуренции. <...> Второе — это стимулы и преференции, которые мы даем для реализации проектов <...> Мы исходим из того, что нужно менять налоговый режим для шельфовых проектов. В рамках той системы преференций, которую мы подготовили для Арктики, это учтено. <...> Это распространение четвертой категории на весь арктический шельф и без лимитов по времени действия льгот <...> И третья история <...> это поддержка развития технологий. Мы исходим из того, что государство должно интенсивней и больше вкладывать средств в технологии, которые нужны для освоения шельфа и вообще для арктической зоны — Крутиков Александр, Заместитель Министра Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики.

Президент России доверил нам заниматься арктической зоной Российской Федерации, обозначив три цели, которые мы должны достичь. Первая цель — это повысить качество жизни в Арктике. 2,5 млн человек, наших граждан, проживает в таких весьма суровых условиях. Вторая цель — это собственно экономический подъем этих территорий. <...> И третья цель — это значительное, в разы наращивание грузоперевозок по Северному морскому пути <...> Единственный реальный способ выполнения этих целей один. Это привлечение как можно большего количества частных инвестиций в эти территории. Нет столько бюджетных денег, чтобы эти территории залить, тем самым подняв там уровень жизни. <...> Частные инвестиции — это создание рабочих мест, это повышение количества качественных рабочих мест, увеличение собственной налоговой базы регионов — Крутиков Александр, Заместитель Министра Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики.