Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где рыба

Малый и средний бизнес — основа экономики развитых стран — в России пока занимает весьма скромное место. Президент Московской школы управления «СКОЛКОВО» Андрей Шаронов рассуждает о том, как россияне относятся к предпринимательству, а предприниматели — к государству, чем лидер отличается от начальника и почему нельзя работать «в режиме завода».

Мы сильно ориентированы на власть

— Одна из главных тем Восточного экономического форума — развитие предпринимательства. Как, по-вашему, надо его развивать?

— Существует одна цифра, с которой сложно спорить, — это доля малого бизнеса в ВВП. Так вот, ситуация такова, что в России она составляет около 20%. И за всю историю новой России, с тех пор как у нас предпринимательство было узаконено, она не поднималась выше 25%.

Развитые страны примерно половину своего национального богатства создают через малые и средние компании. В среднем этот показатель составляет 50%. А доля МСБ в ВВП Китая, например, 61%.

Если человек в два раза меньше весит, чем средний человек его роста, значит, что-то не нормально. Так же и с проблемой неразвитого предпринимательства. Это медицинский факт.

А дальше можно уже смотреть на структуру малого предпринимательства и увидеть, что у нас очень мало высокотехнологичных компаний, тех, что работают на стыке производства и науки (как в Германии, например). Это второй слой проблемы неразвитости предпринимательства.

— Что же делать, чтобы предпринимателей становилось больше?

— Год назад мы вместе с ВЦИОМ проводили два независимых исследования про отношение к предпринимательству в России. И в том числе спрашивали наших выпускников и студентов-предпринимателей, какую поддержку они хотели бы получить от государства. Выявили три группы ожиданий. Первая — это финансовая поддержка, которая включает в себя снижение налогов, рост доступности кредитов и субсидии. Вторая — независимый суд. Третья — сокращение проверок.

Думаю, если подобные изменения будут происходить, это окажет стимулирующее действие на тех, кто только собирается идти в предприниматели.

В одном из недавних исследований был показан устойчивый тренд: молодежь все больше предпочитает государственные должности и должности в госкорпорациях: налоговый инспектор, полицейский, сотрудник «Газпрома» и т. д. Подобный выбор — следствие того, что мы каждый день видим вокруг себя, какие истории читаем в СМИ, какие новости слышим. Мы должны заниматься определенной пропагандой: рассказывать, как начать, каких ошибок избегать, давать понять, что предприниматели пользуются уважением и поддержкой государства.

— Правильно ли настолько надеяться на власть?

— Конечно, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, но Россия — страна, безусловно, этатистская. Мы сильно ориентированы на власть, а власть в любой стране отвечает за регулирование среды. Да, и еще одна важная вещь, которую предприниматели ждут от власти, — стабильность.

— Что именно вы имеете в виду?

— Не надо очень быстро менять условия игры. Представьте, вы работаете железнодорожным оператором и предоставляете транспортно-экспедиционные услуги. Управляете вагонами, грубо говоря. Вы продали все, что у вас было, купили три не очень новых, но вполне хороших вагона, которым 15 лет, и хотели на них заработать. Написали бизнес-план. Вагоны долго окупаются — от 18 до 30 лет. И тут РЖД принимает решение списать вагоны старше определенного возраста, потому что они могут представлять собой угрозу безопасности, хотя вчера не представляли. Вы этого знать не могли, когда покупали эти вагоны. У вас был актив, в который вы вложили деньги, а из газеты вы узнаете, что у вас больше нет этого актива — есть металлолом...

Специфика Дальнего Востока

— Есть ли специфические проблемы в развитии предпринимательства на Дальнем Востоке?

— Я там не жил, но то, что слышу от людей, которые там жили и ездят туда, — очень многие оттуда уезжают в страны Восточной и Юго-Восточной Азии, многие — в Центральную Россию. К сожалению, уезжают самые способные.

— И как остановить отток населения из региона?

— Мой тренер по футболу говорил: «Рыба ищет, где глубже, а человек ищет, где рыба». Мне кажется, это относится и к Дальнему Востоку. Регион имеет некоторые минусы, связанные с удаленностью от остальной части России. Административная нагрузка на Дальнем Востоке в два с половиной раза выше, чем в среднем по России. Причина — в приоритетах: не предпринимательская свобода и инвестиционный климат, а стратегическая безопасность. По числу контрольно-надзорных мероприятий в отношении предпринимателей ситуация хуже, чем в среднем по стране. Но там должны быть и очевидные плюсы, чтобы люди там все-таки оставались.

Но есть и плюсы. Близость к Азиатско-Тихоокеанскому региону. В радиусе трех часов лета от Владивостока живут два миллиарда человек. Это гигантский рынок, это спрос и предложение, это экономическая активность. Это культура, в конце концов.

Но должна быть дополнительная инфраструктура, которая бы позволила стать частью этого огромного котла, участвовать в разделении труда и получать выгоду.

Это может быть не только торговля природными ресурсами. Сельское хозяйство, логистика, чистая вода и воздух, образование — у нас оно не худшее. Нам есть что предложить людям, которые хотят там жить.

— Что вы думаете про инициативу «Один пояс, один путь»?

— Представляется, что она станет возможностью для большого количества экономических агентов поучаствовать в проектах, ориентированных прежде всего на торговлю между Китаем и Юго-Восточной Азией, с одной стороны, и Европой и Ближним Востоком — с другой. Эксперты насчитали уже 900 млрд долларов инвестиций в проекты, упомянутые в рамках этой инициативы. Россия занимает географически выгодное положение, являясь частью Шелкового пути, а инвестиционные возможности китайцев не сопоставимы с российскими по объемам капитала.

— Расскажите о своем участии в проекте.

— Инициативы «Один пояс, один путь» как раз касается наша совместная программа с Гонконгским университетом науки и технологий (HKUST). Не секрет, что страны Евразии являются ключевыми для реализации китайской инициативы. Наша программа как раз призвана подготовить евразийских бизнес-лидеров нового поколения. Это Executive MBA — программа двойного диплома, которая будет реализована в нескольких странах. Модули пройдут в России, Китае, Казахстане, Армении, Израиле, Швейцарии и США. В Израиле наилучшим образом поставлена культура выращивания стартапов. Швейцария сделала имя на высокотехнологичной продукции. США — мекка инновационной деятельности. Остальные страны являются частью того самого Шелкового пути. Мы рассчитываем, что это будет очень эффективная международная программа, и видим, как заинтересован в ней наш партнер: бизнес-школа HKUST с программой Executive MBA восемь раз становилась номером один по версии Financial Times.

Для завода главное — произвести продукцию, а для фирмы — продать

— А чему предпринимателей могут научить в бизнес-школе «СКОЛКОВО»?

— Недавно моя коллега из школы провела исследование: она рассмотрела, в чем разница управленческих подходов российских и китайских предпринимателей. Китайцы быстро выходят на фазу маркетинга и продаж, еще не имея хорошо работающего образца. Они не боятся идти на рынок с изделием среднего качества, рассчитывая, что будут одновременно и рынок осваивать, и работать над улучшением качества. А наши считают, что они еще недостаточно хороши, чтобы выходить, и теряют преимущество.

Давно, когда я был совсем молодым, один американский предприниматель спросил меня, чем отличается завод от фирмы. Я ответил: «Не знаю». Он сказал: «Для завода главное — произвести продукцию, а для фирмы — продать». Наши предприниматели очень часто работают в режиме завода. Вот они сделали какую-то штуку — это действительно важно, а продажи, переговоры — это от лукавого. Что за работа — языком трепать? Рот закрыл — рабочее место убрал!

Я немного упрощаю, но это очень важно. Люди переоценивают hard skills и сильно недооценивают soft skills: переговоры, лидерство, эмоциональный интеллект.

— Каких навыков больше всего не хватает? С лидерством-то, наверное, все в норме?

— У нас с начальниками все в порядке. Их много, они все крутые. А лидерство — это немножко другое. Лидерство — это когда ты убеждаешь людей считать своим дело, проект, миссию, которая почему-то важна для тебя. Если это происходит, то твои коллеги работают так, как это было бы сложно купить за большие деньги. Вот это про лидерство.

— То есть предприниматели не видят важности...

— ...работы с людьми, выстраивания корпоративной культуры. Есть хорошая фраза у Питера Друкера: «Корпоративная культура ест стратегию на завтрак». Если вы плюете и тушите бычки о стены, то говорить об уважении к клиентам и сотрудникам как минимум очень сложно. Если у вас такая корпоративная культура, то, какую бы стратегию вы ни придумали, она не приживется в коллективе. Поэтому надо начинать не со стратегии, а с искоренения этой культуры.

— Можно ли назвать нехватку soft skills самой главной проблемой предпринимателей?

— Думаю, да. Опять же, возвращаясь к вопросу про этатистское общество. Все-таки у нас примат коллективного над индивидуальным и государственного над общественным. Вслух мы клянемся, что это не так, и на рациональном уровне это отвергаем. Это наша «стратегия». Но на подсознательном уровне часто мы наследники идеологии начала XX века, периода коллективизации, индустриализации, где каждый человек — винтик. Это наша «корпоративная культура».

Мы считаем, что товар важнее корпоративной среды, а отдельный человек не представляет никакой ценности. Не можем договориться с человеком — уволим его! Но как говорит основатель Давосского форума Клаус Шваб, «мы осторожно вползаем в эпоху талантизма, когда главной ценностью становится не капитал, не средства производства, а все-таки талант». И за него будет битва корпораций и капиталов. Все остальное доступно, а мозги человека, которые создают оригинальные решения, — редкость.

Текст: Павел КУЛИКОВ

Источник: Официальный журнал ВЭФ—2018