Эволюция фейков в эпоху диджитализации

Данная статья подготовлена на основе экспертной работы автора на сессии ПМЭФ-2022 «Fake news в эпоху глобализации» (см.: https://roscongress.org/sessions/spief-fake-news-v-epokhu-globalizatsii/about).

Введение

В результате диджитализации публичной сферы и публичных коммуникаций в XXI веке операционализируется ряд информационно-коммуникационных феноменов, среди которых особое место занимает и фейкньюс, вошедший в арсенал современных коммуникационных технологий. Важно отметить, что каналом распространения такого типа информации не всегда является диджитал-пространство. Трансформации современной медиасреды под влиянием цифровых технологий обусловливают возможность манипулирования аудиторией с помощью нового типа месседжей, построенных на обмане и ложной идентичности.

В новых условиях и новой среде функционирования информации появляются и новые акторы публичной сферы — инфлюенсеры, фоллоуверы, трендсеттеры, просьюмеры [1]. Появление непрофессиональных акторов в публичном пространстве и в ньюсмейкинге порождает и так называемую «граждан-скую журналистику», когда таким актором может стать любой участник коммуникационного обмена в диджитал-среде. В этом смысле проблемы формирования полноценного контента и этики современных публичных коммуникаций становятся как никогда актуальными.

История вопроса: фейк в истории зарубежных медиа

Предметом настоящей статьи становятся фейки, которые определяются как ложная информация, которая распространяется в СМИ как новость. В научном континууме сегодня есть определенное количество статейных работ, посвященных феноменам фейка и фейкньюса. Согласно законам адаптации иноязычных слов и терминов в русском языке, написание термина на языке-источнике свидетельствует о «неосвоенности» данного термина его носителями; здесь мы используем исключительно кириллическое написание.

Традиционно непроверенная, заведомо ложная информация, как в теории, так и практике журналистики и в дискурсе специалистов по информации именовалась «газетной уткой». Прототипы фейков — «ложные новости» — применялись в медийной практике США как инструмент привлечения зрителя / читателя к сатирическим и пародийным новостным шоу. Новостная информация в таких шоу была фальшивой по своему контенту, но это была пародия на сетевые новости, которые использовали сатирическую форму подачи материала для обсуждения реальных общественных проблем. Впрочем, инструменты сатиры и юмора, сарказм были не чужды и русской художественной элите XIX века в обсуждении и осуждении тогдашней действительности.

Политическая сатира в популярных в США телешоу формировала «поддельные новости» как жанр [4]. В научном дискусе феномен фейкньюса применялся для изучения сатирических и пародийных новостных шоу [5; 9; 10], ложных новостных комедийных шоу [8].

Зарубежная медийная практика уже давно использовала технологии тейнмента (технология информационного развлечения, подачи информации в несколько прямой и упрощенной форме), что, собственно, и определило возможность появления и активного существования такого рода телешоу. Подобные шоу, строящиеся на тейнмент-технологиях, способствовали возможности большого охвата реальных проблем. Для неискушенного молодого зрителя они становились основным источником новостей. Имеем ли мы сегодня дело с тем же самым феноменом, но на ином витке развития нашей цивилизации — диджитализации как одной из характерных черт современной глобализации, когда фейк является инструментом тейнмент-коммуникации?

Постановка проблемы

В последнее время термин фейкньюс приобретает новое значение: он стал относиться к конкретной новостной информации, которая выходит либо в СМИ (онлайн или офлайн), либо в социальных сетях, однако не имеет фактической основы. Важным здесь является представить сами факты, и это уже не инструмент сатиры. Фейковыми могут быть новости, редакционные материалы, расследования, где обман аудитории становится осознанным [3; 7].

Сегодня в новой публичной среде, точнее, параллельной публичной среде, акторами которой являются все, кто имеет доступ в интернет и может прямо или косвенно, в зависимости от своей роли — инфлюенсера, драйвера, трансеттера или фоллоувера — формировать общественное мнение за счет определенного информационного повода, ракурса постановки темы, комментария, репоста и маскировать истинную новость. Такое сознательное распространение фейковой информации используется для манипуляции общественным мнением [11], формирования собственной, особой повестки дня, коммерческой выгоды, да и просто для формирования собственного паблисити автора.

Инструменты создания ложной новости достаточно широки: сама новость (непроверенная / ложная / сфабрикованная), подбор цитат или подача неточной цитаты, иконических материалов (визуальных текстов), рейтингов, формирование информационного акцента в ньюсмейкинге и пр. Эти явления давно известны в теории массовой информации и являются результатом как непрофессиональной деятельности журналиста, так и формой сознательного усиления вводящей в заблуждение информации.

Традиционно основными характеристиками журналистской информации являются неселективность и неоптимизированость, то есть подача информации в полном и достоверном объеме. Еще одна важная характеристики журналистской информации, отличающей ее от рекламной и PR-информации, это — релевантность, то есть возможность удовлетворения информационных запросов своей аудитории того источника, которому доверяет пользователь (объект информирования) [1]. Принципиальным здесь является традиционный для коммуникационных исследований и практик вопрос доверия к источнику информации. Последние представляют биполярную оппозицию: официальный и неофициальный.

Причины доверия к фейк-контенту, распространяемому активными его пользователями, прежде всего — в социальных сетях, можно объяснить сетевым механизмом распространения такой информации, который формируется социальными контактами и является вирусным. Динамика передачи фейкового контента сравнима с передачей носителей инфекционных болезней. Отметим, что некоторые из указанных выше приемов работы с информацией — селекция цитат, визуального контента, подбор рейтингов, информационный акцент — используются и в практике PR, однако они не являются деструктивными и заведомо ложными в соответствии с основными параметрами PR-информации как одного из видов социальной информации — оптимизированности, селективности, релевантности.

Немаловажно и то, что фейковые новости могут распространяться и теми акторами, кто не знает, что эти факты недостоверны [7]. Такие новости появляются, когда ложная информация передается неоднократно и заканчиваются, когда факты больше не распространяются [6]. Важной составляющей существования фейков, то, на чем они во многих случаях базируются и чем они подкупают, является эмоциогенность публичной сферы. Современный пользователь публичной цифровой среды воспринимает прежде всего то сообщение, которое может затронуть его лично, что достигается во многом средствами эмоционализации публичного пространства — как вербальными, так и невербальными (иконическими материалами, цветом, графикой и т.п.).

Эмоциогенная аудитория, то есть легко воспринимающая информацию на эмоциональном уровне, не всегда владеет технологиями так называемого эмоционального интеллекта, а значит не всегда может противостоять принятию /непринятию фактов и владеть навыками элементарного фактчекинга. Здесь же отметим, что в предметном поле интересующего нас феномена фейкньюса существует и такой феномен, как постправда. Этот концепт в 2016 г. стал максимально актуализированным — словом года; постправда понимается прежде всего как способ формирования общественного мнения за счет эмоциогенности, но не объективности сообщения. Постправда вкупе с технологиями фейкньюса может играть достаточно сильную деструктивную роль в разрушении информационной политики того или иного государства, организации, публичной персоны.

Появлению и широкому распространению фейков в публичном пространстве способствуют и кризисные ситуации, что обусловлено двумя причинами. Первое: работа по информированию разных групп населения от лица журналистского пула (не всегда имеющего достаточное профессиональное образование и придерживающегося этических норм в профессии). С другой стороны, это — деятельность организаций и отдельных лиц, нацеленных на дискредитацию официальных точек зрения на определенные факт, ситуацию, процесс, подвергающих свою аудиторию намеренному обману.

Несомненно, актуальной сегодня является проблема распознавания фейков — проблема фактчекинга. Сегодня пользователь цифрового пространства должен обладать инструментарием фактчекинга. Как ни парадоксально это звучит, процедура фактчекинга уже давно известна в научных работах и дидактических материалах по работе с новостью в журналистике.

Здесь сделаем отсылку к пособию воронежских ученых И.А. Стернина и А.М. Шестеркиной по маркерам фейка в медиатекстах [2], где авторы предлагают свою классификацию материала, делая акцент на различиях фейка и оценочного суждения, различая фейки по степени искажения информации, по достоверности пространственно-временных характеристик, по степени достоверности и надежности источника информации, по цели создания и типу репрезентации фейка и т.д. Эти параметры проверки информации до ее «опубликования» в «дофейковую» эпоху были обязательны для работы журналиста с текстом, однако сегодня в публичном пространстве кроме журналистов, как известно, присутствует значительное количество не-журналистов.

Заключение и рекомендации

Итак, фейк как феномен проходит неоднозначный путь развития: сначала как форма тейнмент-коммуникации, затем он становится инструментом манипуляции общественным мнением, а это влечет за собой фактчекинг, а не просто традиционную простую верификацию конкретного факта в публичном пространстве. Фактчекинг становится более сложном когнитивным действием проверки всей коммуникационной цепочки в лассуэлловском ее понимании: от источника информации через собственно характер месседжа, к его каналу, адресату и возможной форме фидбэка [1].

Поскольку сегодня диджитал-коммуникации формируют наше публичное пространство и активными их акторами стали молодые люди, подростки, встает вопрос о медиаграмотности, медиакомпетентности пользователей цифровых источников. В этой связи необходимы корректировки в учебных программах по информатике в учреждениях среднего образования, а в организациях высшего профессионального образования — разработка и введение специальных курсов по медиаграмотности, основу которых составят знания по дифференциальным признакам понятия новости, умения и навыки по фактчекингу новости, равно как разработка системы тренингов по активизации эмоционального интеллекта.

Сфера образования должна дать необходимый набор знаний, умения и навыки в области фактчекинга. Для этого необходимо создание образовательных ресурсов (как электронных, так и собственно традиционных курсов), содержащих информацию о характеристиках новостного производства (в том числе и о спин-технологиях), жизненном цикле информационного повода и самой процедуре фактчекинга, в основе которой лежит работа с компонентами модели коммуникации по Г. Лассуэллу в цепочке: источник информации — кодирование информации — канал информации — «шумовые эффекты» (политическая, экономическая обстановка; эмоциогенность месседжа) .

Для органов государственной власти может быть полезным лекционный и тренинговый курс по поведению представителя органов госвласти в коммуникационной среде, особенно — в кризисной. В науке и практике о коммуникациях подобные знания, технологии по антикризисному (коммуникационному) реагированию уже давно известны.

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

1. Кривоносов А.Д., Киуру К.В. Парадигматика современной системы массовых коммуникаций в модели Г. Лассуэлла // Вопросы теории и практики журналистики. 2022. Т. 11. № 1. С. 27-40.
2. Стернин И.А., Шестерина А.М. Маркеры фейка в медиатекстах: рабочие материалы. Воронеж: ООО «РИТМ», 2020. 34 с.
3. Alcott H., Gentzkow M. Social Media and Fake News in the 2016 Election. Retrieved from Stanford University. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://doi.org/10.3386/w23089 (дата обращения 11.09.2022).
4. Balmas M. When fake news becomes real: Combined exposure to multiple news sources and political attitudes of inefficacy, alienation, and cynicism // Communication Research. 2014. № 41 (3). Р. 430-454.
5. Day A., Thompson E. Live From New York, It’s the fake news! Saturday Night Live and the (non)politics of parody // Popular Communication. 2012. № 10. Р. 170-182.
6. Giglietto F., Iannelli L., Rossi L., Valeriani A. Fakes, News and the Election: A New Taxonomy for the Study of Misleading Information within the Hybrid Media System. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2906444 (дата обращения 11.09.2022).
7. Klein D.O., Wueller J.R. Fake News: A Legal Perspective // Journal of Internet Law. 2017. № 20 (10). Р. 6-13.
8. Pavlik J.V. Fake news: One man’s experience on The Daily Show with Jon Stewart // Television Quarterly. 2005. № 36 (1). Р. 44-50.
9. Reilly I. Satirical fake news and/as American political discourse // The Journal of American Culture. 2012. № 35 (3). Р. 258-275.
10. Rubin V.L., Chen Y., Conro N.J. Deception detection for news: Three types of fakes. Paper presented at annual meeting of the Association for Information Science and Technology. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://doi.org/10.1002/pra2.2015.145052010083 (дата обращения 11.09.2022).
11. Williams B.J. Educating the public through news media (Master’s Thesis). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://qspace.library.queensu.ca/handle/1974/14982 (дата обращения 11.09.2022).

© Кривоносов А.Д., 2022
Алексей Дмитриевич Кривоносов — доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой коммуникационных технологий и связей с общественностью Санкт-Петербургского государственного экономического университета.